Кривая сосна на желтом обрыве (СИ)

Как раз перед ее отъездом "дошил" я кимоно, сдал экзамен и пояс получил. Из рук Петровича, подойдя перед всем строем. Поясу полагается поклониться уставным поклоном, потом опуститься на одно колено, повязать, поклониться учителю и вернуться на свое место в фаланге. Так я и сделал, уступив место следующему - нас человек с полсотни сдавало экзамен, в присутствии двух представителей из областной федерации.

На белый пояс не сдать - надо быть полным и окончательным каличем. То есть просто не делать того, что делать велят. Ваня нас заставлял "качать мышцу" - физухи было много, народ приходил все больше квелый. Правильно, на физкультуру не ходить - это круто, и все больше в мортал комбат, чем в натуре помахать ручками-ножками. Мне можно не объяснять, в чем разница, я ее давно уже понял. На занятиях упирался, старался, парился - аж задница болела. И конечности, как та же Надюшка говорила - уставали до бесконечности. Ноги не гнулись со ступенек спуститься. На другой день поднимался - казалось, все суставы скрипели. Каждый раз думал - нет, сегодня не встану, полежу, почитаю что-нибудь умное. И каждый день ноги сами меня несли в битком набитую раздевалку, на вытертые доски спортзала.

Многие из новичков бурчали недовольно по поводу строгостей японского этикета. Обязательный поклон - "рэй" на входе и выходе, за неисполнение рисковал получить подзатыльник от Вани любой. Обязательное приветствие тем же поклоном учителя с помощниками, обязательная церемония "мокусу" - коротенькая медитация с закрытыми глазами в начале и конце тренировки. Типа, все это лишнее мозгокрутство, давай мочить друг друга поскорей! На это Ваня предлагал замочить сначала его, а потом устанавливать свои порядки. Помогало безотказно!

Это потом Петрович объяснил, что все эти вроде бы лишние и необязательные вещи помогают сосредотачиваться и настраиваться. Я это понял без объяснения, спинным мозгом, что ли, почувствовал. Ну, просто понял, что это надо, и меня не напрягало приветствовать своих уставным универсальным словечком "осс".

На экзамене мы должны были показать физподготовку и пяток самых простых приемов. До безобразия простых и необыкновенно действенных. Знаете, как можно свалить любого амбала, если сумел пятерней захватить его за подбородок? Подъем локтя, движение вперед, если можно, еще придержать за спину, но это необязательно. Я школе проверил на одном желавшем пошутить десятикласснике. Сработало на раз! Конечно, прибавило энтузиазма. Даже при том, что Петрович за эту проверку выставил на полсотни отжиманий: "Не умеешь еще ни фига, а уже хвастаться!"

Как бы то ни было - занимаясь в два раза больше, чем полагалось, я не мог сдать экзамен плохо, не говоря о том, чтобы не сдать его вообще. Я получил свой пояс и впридачу пару поощрительных фраз от приехавшего из области дылды - Петрович говорил, у него четвертый дан. В общем, заслужил.

И самое главное, повязав этот пояс, я почувствовал себя по-другому. Я понял, почему поясу надо кланяться. Кому смешно, кто это не понимает, смейтесь. Это почувствовать на себе надо. Кланяются не поясу, это вообще-то всего лишь простеганная полоска ткани. Кланяются той работе, которая была вложена для его получения. Кланяются труду тех, кто создал это искусство, это умение. Кто разрабатывал движения и доводил их до убийственной простоты. Этому стоит поклониться.

Очень скоро я обнаружил, что я такой старательный не один. Компания "особо оголтелых", постоянно кучковавшихся на занятиях, составляла человек пятнадцать. Разного возраста, разного уровня подготовки, фанаты, можно сказать. Меня туда сразу приняли, как своего. В эту компанию как своих принимают всех, кто на тренировках не филонит.

Меня не особо удивило, когда я каждый день оказывался в одной шеренге с вьетнамцем Васькой. То и дело его цепляли всякие орясины чуть не вдвое больше его весом. Я припомнил, что и Тимка тоже малюхастого вьетнамца часто задирал. Научиться давать сдачи надо было как можно скорее.

Но вот отчего я фигел, так от того, что три сестры Садоевы точно так же каждый вечер являлись в тренировочном зале. И даже младшие сразу бросили девчоночью привычку царапаться и хватать за волосы. Зачем бы Ваха делал из дочерей воительниц? Ладно бы сыновей не было, а у него пацанов пол-взвода. Я у Аминатки в школе однажды это напрямую спросил.

- Ну, занимались бы, как все, три раза в неделю, и то добро. А вот так-то вас гонять зачем? Мать дома одна, наверно, зашивается со стряпней и уборкой.

Я знал, что у Садоевых был настоящий домострой. Все помогали по хозяйству. И правильно: иначе с такой оравой матери можно было в струнку вытянуться.

- Отец сказал, что за год мы должны научиться у Вячеслава Петровича как можно лучше драться, что нас в конце года братья будут проверять, чему научились. Проверять будут с пристрастием, потому что их отец сейчас по дому на всякой нашей работе напрягает. Матери помогать все равно надо. Им вредно, но деться некуда. А нас, отец сказал, еще стрелять учить будет.

- Это зачем? И из чего, из пулемета, что ли?