Кривое горе. Память о непогребенных

Некоторые главы «Кривого горя» были первоначально опубликованы в виде журнальных статей. Глава 3 под названием «A Parable of Misrecognition: Anagnorisis and the Return of the Repressed from the Gulag» была первоначально опубликована в журнале «Russian Review» (2009. № 68: 623—640). Глава 6 под названием «Седло Синявского: лагерная критика в культурной истории советского периода» появилась в «Новом литературном обозрении» (2010. № 101: 280—303). Первоначальная версия главы 8 – «The Tale of Two Turns: Khrustalev, My Car! and the Cinematic Memory of the Soviet Past» – была опубликована в журнале «Studies in Russian and Soviet Cinema» (2010. Vol. 4. № 1: 45—63). Фрагменты главы 9 были опубликованы в виде статей: «Время сравнивать камни: культура политической скорби в современной России» (Ab Imperio. 2004. № 2: 33—76) и «Hard and Soft in Cultural Memory: Political Mourning in Russia and Germany» (Grey Room 16. Summer 2004: 36—59). Часть главы 10 – под названием «Post-Soviet Hauntology: Cultural Memory of the Soviet Terror» в журнале «Constellations» (2009. Vol. 16. № 1: 182—200). Части главы 11 – под названием «Stories of the Undead in the Land of the Unburied: Magical Historicism in Contemporary Russian Fiction» в журнале «Slavic Review» (2009. Vol. 68. № 3: 631—658) и «Magical Historicism: From Fiction to Non-Fiction» в журнале East European Memory Studies (2011. №: 2—5). Я благодарен редакторам этих журналов – Ирине Прохоровой, Марку Стайнбергу, Майклу Горэму, Марине Могильнер, Биргит Боймерс, Александру Скидану, Фелисити Д. Скотт и Иэну Закерману – за редакторскую правку и комментарии.

* * *

Русский перевод этой книги осуществлен по инициативе Ирины Прохоровой, главного редактора издательского дома «Новое литературное обозрение», и Ильи Калинина, редактора книжной серии «Библиотека журнала “Неприкосновенный запас”». Это моя пятая книга, которую издает «Новое литературное обозрение». Я хочу выразить здесь глубокую благодарность этому замечательному издательству, необратимо изменившему интеллектуальную жизнь России. Владимир Макаров, переводчик этой книги и специалист по английской литературе, много сделал для того, чтобы ее текст со всеми цитатами и ссылками правильно читался по-русски. Это вторая книга, которую мы делаем вместе, и я искренне благодарен Владимиру за труд, точность и понимание.

Введение

После Французской революции родственники казненных регулярно собирались на «балы жертв» (Bals des victimes). Женщины стригли волосы так, как это делал палач, обнажая шею, и носили на шее красную ленту там, куда падал нож. Приглашая дам, мужчины не кивали головой, а дергали ею, подражая движению тела в момент удара гильотины. Танцуя и флиртуя, участники этих жутких балов разделяли горе по погибшим.

Возможно, впрочем, что «балы жертв» – легенда, созданная романтическими писателями эпохи Реставрации; впоследствии многие авторы обращались к этой истории, как это сейчас делаю и я[1]

. Собирались ли французские аристократы постреволюционного поколения на эти «балы жертв» или нет, мы наверняка знаем, что они фантазировали о них и передали свои фантазии младшим поколениям, а те следующим и так далее, вплоть до наших дней. Эти легендарные балы – классический случай того, что я называю «миметическим горем» и определяю как повторяющуюся реакцию на потерю, которая символически воспроизводит саму потерю[2]. В миметической работе памяти и воображения состоит сама сущность горя. Как это случилось? Где и когда? Почему все произошло именно так? Могло ли оно обернуться иначе? Мог ли я что-то сделать, чтобы предотвратить потерю? Скорбящий задает эти вопросы себе и другим, делая их и себя рассказчиками и свидетелями, которые обмениваются правдой или фантазиями о сущности и обстоятельствах утраты. Независимо от того, есть ли у скорбящего факты и свидетельства, говорящие о том, что произошло, или его воспоминания – плод одной фантазии, работа горя неизменно воспроизводит прошлое в воображении, тексте, общении или спектакле. Репрезентация прошлого делает его настоящим, хоть и в обезвреженной, сравнительно безопасной для субъекта форме: предки погибли на гильотине, а потомки, танцуя и дергаясь, воспроизводят лишь отдельные и слабые следы их участи. Работа горя возвращает мертвых к жизни, но это не совсем жизнь.