Кризис и другие

Проблема соотношения природы разложения как такового с природой того, что этим разложением охвачено, – это ведь творческая проблема? Конечно, одно дело – разложение античности. А другое дело – разложение средневековья. И, тем не менее, античность отличается от средневековья больше, чем разложение античности – от разложения средневековья. Перефразировав Толстого, можно сказать, что культуры (цивилизации, формации, другие социальные системы) живут по-разному. Но разлагаются – в чем-то поразительно сходно.

Это сходство между разложением очень разных систем имеет прямое отношение и к творчеству Франсуа Рабле, и к анализу этого творчества Бахтиным. Бахтин как раз и любуется тем, как нечто разлагается. А также выясняет, как нечто может быть разложено.

Бахтина не специфика системы интересует, а технология, с помощью которой систему можно разложить. Бахтин учится у Франсуа Рабле высокому искусству разлагать системы. И – сам учит этому искусству Андропова и его коллег. Которые по определению могут заниматься разложением только одной системы – советской, коммунистической. Других систем, предоставляющих им себя для подобного занятия, у них нет. Ведь не разложению же капиталистической системы учатся они у Бахтина! Полно, Бахтин преподает им уроки раблезианства, имеющие важное значение лишь в случае, если надо разлагать системы, основанные на той или иной идеологической монополии (монологические системы, то бишь). Капиталистическая система – основана на другом. И не у Бахтина надо учиться ее разложению! Доколе можно ваньку-то валять?! Двадцать пять лет "валяют". Самим-то не надоело?

Итак, искусство разложения идеологических монополий – вот что интересует Бахтина у Рабле. А значит, и кураторов Бахтина тоже.

Спросят: "А почему собственно, не разлагать-то их, эти самые идеологические монополии? Вам так нравится жить в условиях инквизиции или идеологического диктата КПСС?"

Ну сколько раз можно повторять, что не надо путать божий дар с яичницей, а разложение идеологических монополий с разложением Идеальности как почвы, на которой произрастают ВСЕ возможные идеалы! Не верите мне? Почитайте Лосева: "Первое, на что нужно обратить внимание, – это картина Телемского аббатства

, нарисованная Рабле в первой книге его романа "Гаргантюа и Пантагрюэль" и выставляемая им, насколько можно судить, в качестве идеала человеческого общежития. Это аббатство построено в виде прямой противоположности монастырским порядкам".

Главное – это принцип "прямой противоположности"! Он же – шиворот-навыворот. Он же – карнавализация. Одно дело критиковать монастырскую (или советскую, или любую другую) систему. Другое дело – строить новую систему (систему ли?) по принципу "шиворот-навыворот": "советская система – это антисистема, а значит, всё, что в ней есть, надо заменить на прямую противоположность", "монастырь – антисистема, с ним так работаем"… Что значит – заменить на противоположное "ВСЁ, что в системе ЕСТЬ"? Например, в системе ЕСТЬ запрет на каннибализм. Его тоже надо заменять на противоположное?

Слово Лосеву: "Если в монастырях кроме молитвы требовался еще и труд, то здесь не требовалось ни молитвы, ни труда. И если в монастырях требовалось исполнение строгого устава, то здесь устав сводился только к одной заповеди: делай, что хочешь".

Этих "если" – "до и больше". Обратив внимание читателя на роскошность места, в котором используется принцип "если" ("Здания, парки, библиотеки, жилые помещения были устроены согласно самому изысканному вкусу"), Лосев задает убийственный вопрос.