Кризис психоанализа

Отсюда, как я полагаю, проистекает фундаментальная проблема противостояния любви к жизни (биофилия) и любви к смерти (некрофилия) – не как двух параллельных биологических тенденций, но как альтернатива биологически нормальной любви к жизни и ее патологической перверсии – любви к смерти[143]

. Биофилия и некрофилия часто обнаруживаются у одного и того же человека; имеет значение лишь соответствующая интенсивность этих двух фундаментальных страстей независимо от их смешанного или раздельного присутствия. Большинству людей не присуща любовь к смерти

[144]

. Но на них могут влиять, особенно во времена кризисов, отчаявшиеся некрофилы (а те, кто любит смерть, всегда отчаявшиеся). Попадая под влияние их призывов и идеологий, люди не видят за разумностью этих идей скрытую реальную цель – разрушение. Тем более что любители смерти говорят о чести, порядке, ценности уроков прошлого, а иногда и о грядущих свободе и справедливости. Психоанализ учит скептически относиться к тому, что говорит человек, поскольку его слова в лучшем случае раскрывают только его сознание; реальная же цель обнаруживается в выражении лица, жестах, каждом телесном признаке.

Психоанализ может помочь обнаружить любителей смерти за маской благородных идеологий и оценить их суть, а не слова; с другой стороны – видеть тех, кто любит жизнь, опять-таки не на словах, а по сути. Прежде всего он может помочь обнаружить элементы некрофилии и биофилии, их борьбу в самом себе; указать путь победы любви к жизни над ее врагом. Во имя человека, мира или Бога – эти слова останутся двусмысленными, пока к ним не присоединятся слова, с которых все должно начинаться и которыми все должно оканчиваться: «Во имя ЖИЗНИ!»