Кризис

Мы вышли вечером и гуляли практически до утра. Надышаться воздухом было невозможно. Я бы мог вечность ходить по улице и дышать, дышать, дышать. Наверное, моё поведение было похоже на поведение котёнка, который первый раз попал на улицу – очень страшно, но дико интересно. Смотришь на людей, наблюдаешь, а они, люди такие смешные, торопятся куда-то. А те, которые не торопятся, ещё смешнее, – вальяжничают, лицо солнцу подставляют, дурачатся. Дома такие красивые! Раньше же не было тут столько красивых домой, откуда? Построили? А деревья? Когда успели посадить столько красивых деревьев?

Она шла рядом и улыбалась. Ничего не говорила. Говорил только я, в основном восхищался, как малолетний дибил, всем подряд – «смотри, какая кошка», «смотри, какая какашка» и «смотри, какие собачки». Кажется, я ей даже крикнул один раз, тыкая в неё же пальцем: «Смотри, какая ты!»

А какая она? В комнатном полумраке, в свете пронзающих квартиру лучиков солнца, в которых любят копошиться и клубиться пыль, я разглядывал её тело. Вполне еще узнаваемые бёдра и талия, и очень знакомый с полоской треугольник между ног. Помню, как когда-то давно я часами его изучал. Сейчас у меня уже, наверное, не хватит смелости, раздвинув её ноги, спуститься ниже и начать разглядывать её влагалище. Да и само слово «влагалище» вызывает какое-то странное стеснение, раньше такого не было. В данный момент совершенно не хотелось задумываться над тем, почему слово влагалище перестало быть для меня естественным. Это, конечно, возбуждало, но отнюдь не способствовало настроению и атмосфере.

Мы занимались любовью. Мои успехи, её сострадание и возможно даже любовь, весенняя уличная романтика и долгое воздержание сделали своё дело. Мы занимались любовью! Это было здорово! Как снова лишиться девственности. Я вспомнил, как пятнадцать лет назад мы, неловко обнимаясь и целуясь, расстались с девственностями. Что-то похожее произошло и сейчас – всё происходило настолько сковано, стеснительно и неаккуратно, что иногда мы хихикали. Я занимался любовью наяву с взрослой женщиной, а перед глазами была та, которая когда-то подарила мне радость любви и секса.

Мы занимались любовью, а затем я разглядывал её тело. Ну, её, наверное, казалось, что я разглядываю её тело, а на самом деле я сравнивал её теперешнее тело с тем, которое было тогда. Чисто визуально мало что изменилось, но если приглядеться, то обычные физиологические изменения, конечно, произошли – обвисла грудь, прибавилось в бёдрах и живот стал выпуклее. Но всё это мне было не важно. Да и какая разница, что у неё сейчас с телом, если мы уже занимались любовью? И даже это не причина, дело в том, что я к ней ничего не чувствовал.

Да, секс, да, занимались, но чувств никаких не возникло. Я прислушивался к себе очень внимательно, смотрел внутрь, искал, думал, что вот-вот сейчас возникнет, но ничего. Ни-че-го. Нет, она мне нравилась, хотя бы в силу того, что она была первой женщиной, с которой я испытал семяизвержение, её образ, тело, запах, речь, всё это мне напоминало о приятном, но я уже начал подумывать о том, что не смогу жить с ней долго. Пока буду, но всю жизнь, конечно нет. А имею я право думать о будущем? Пока не знаю, но думать о том, чтобы думать о будущем я уже начинаю. А это уже хорошо.

То, чего я опасался, но позволял с собой делать, всё равно произошло. Это чёртово сближение. Почему женщины просто не могут заниматься сексом, вот без этого вот всего? Зачем нужно лезть дальше и всё портить? Это чувство собственничества убивает все остальные чувства на корню. Но вот в этом моменте я себя обманывал. Это ни какое не собственничество. Это просто любовь, то самое чувство, мотающее нас по жизни и ломающее нам наши цели и наши пути. Зачем? Никогда и никто не ответить на этот вопрос. Пойдёшь против любви – будешь успешным, но несчастным, пойдёшь на любовь – станешь счастливым неудачником. Это обычный расклад по любви. Редко кому выпадает счастье быть и счастливым и успешным. Всё больше несчастных неудачников вроде меня.

Мы уже вторую неделю спим вместе. Не то чтобы это мне дико не нравится, наоборот, мне спокойно, и я мгновенно засыпаю, ведь рядом практически родной человек. Этот человек равномерно дышит, обнимает, гладит и тыкается носом в плечо. Это настоящее природное успокоительное и снотворное в одном флаконе.

Засыпаем в обнимку. Просыпаемся в обнимку. Как так получается, если я ночью постоянно ворочаюсь? Или она, переждав очередной мой ночной переворот со спины на бок, снова меня обнимает? Так это же придётся делать всю ночь – невозможно выспаться. Или она уже это делает прямо во сне?

А иногда мне снятся кошмары, и я начинаю нервничать – дёргаюсь и ворочаюсь очень активно во сне. По её словам, конечно. Тогда она начинает меня гладить и шептать на ушко успокаивающие слова. Всё хорошо, не бойся, всё хорошо. Спи. И я успокаиваюсь, а она снова меня обнимает.