Крокозябры (сборник)

— Виола-да-Марья, что вы тут сидите и точите лясы, когда девочке в будущем году поступать в институт, и надо этим заниматься.

— Илька, ты ничего не знаешь. Маша познакомилась с юношей, который сидел в одной камере с Паулюсом.

— Лучше б я этого не слышал, зачем нашей дочери знакомиться с людьми, которые сидели в тюрьме, да еще вместе с фашистскими палачами?

— Ты послушай, он полиглот, вундеркинд, в совершенстве знает немецкий, потому его и посадили, он разговаривал с Паулюсом, стало понятно, что он не шпион, и он много узнал про то, что собирались с нами сделать фашисты. Его зовут Олег, он придет к нам в гости.

Маша подцепила Олега в школе, он тоже сдавал экстерном. Как она услышала, что он сидел с Паулюсом, которого взяли в Сталинграде, так и подкатила к нему. Маша знала, что брат воевал под Курском в 1942-м, но вдруг отступившие там войска стали наступать в Сталинграде в 1943-м? Это была зацепка, чтоб найти Андрея, она не верила и никогда не поверила в его гибель.

— Хорошо, дорогие мои женщины, я не против женихов, но сейчас нам важно выбрать институт, вы согласны со мной?

— Согласны, согласны, — хором согласились мать и дочь.

— Папуля, знаешь, как по-чешски «театр»?

— Откуда же мне, с четырьмя классами образования, знать ваш ненормальный язык! «Дивадло», угадал?

— Мама, папа тоже знает чешский!

— С вами тут чего только не узнаешь, — ворчит Илья, — а проблемой института никто не занимается.

— Знаешь, как будет стул? «Сидедло». А машина? «Возидло». А самолет? «Летадло». Правда, папа. Скажи, мама, что я не вру.

— Правда, — кивает Виля. — А огурцы — «окурки».

И обе покатываются со смеху.

— Вот что я вам на это скажу, — заключает Илья. — Думать надо не только младшей балбеске — об институте, но и старшей — о работе. Пора тебе твой чешский язык применить на практике. Завтра же разузнаю в ИМЭЛе, какие есть возможности.

Илья узнал, что есть Институт славяноведения Академии наук, Вилю возьмут, если она придет с защищенной кандидатской по теме. «У меня есть предложение, — говорит Илья, — с понедельника мы оба садимся за написание диссертаций. Тем более что некоторые у нас забыли, что они аспиранты». Год Вилька с Илькой соревнуются, у кого сколько страниц, кто дальше продвинулся, обмениваются написанным, он пишет о РАППе и Пролеткульте, называется «Ленин и культура», она — о чешской истории: «История большевистского движения в Чехословакии».

В январе 1948 года оба защищаются, Виолу берут младшим научным сотрудником в Институт славяноведения, а Маша, которая наконец получила аттестат, подает документы в театральный институт — ГИТИС. Илья от этого выбора не в восторге, «театральные люди легкомысленны», но Виля поддержала: Маша — это же театр на дому, это призвание. Маша думала в актрисы, воображая себя то Ермоловой, то Любовью Орловой, но ей отсоветовали: актерская профессия — тяжелый физический труд, не для ее здоровья. Тем более, Маша — девочка с головой, самый подходящий для нее факультет — театроведческий. Девочке вообще-то больше всего нравится шить, вязать, вышивать, придумывать фасоны, делать выкройки, но она только заикнулась родителям, не пойти ли в текстильный, как на нее обрушилась буря возмущения. «Дочь историков будет портнихой? В своем ты уме, детка? Многие шьют и вяжут, и ты можешь продолжать свое рукоделие, но при чем тут профессия?» У самих до недавнего времени было затруднение, что написать в анкете в графе «профессия», теперь они патентованные историки. Вообще, все хорошо: Маша — студентка и не болеет, у нее есть интеллигентный жених Олег, для полного счастья взяли в дом овчарку, назвали Бураном, потому что бурого окраса. Под занавес 1948-й принес еще одну радость — Виле с Ильей выделили дачный участок в Крюково.