Кроличья нора, или Что мы знаем о себе и Вселенной

Но легче от этого нам не стало. Теперь мы должны были опять писать сценарий. И теперь не знали, что делать, потому что полгода назад «убили» центрального персонажа – ведущего, а все ставки в фильме были сделаны на него. Как теперь выстроить сюжетную линию? Мы обдумали и отбросили сотни идей. Каждый из нас взял на себя обязательство выдвигать «дежурную идею», то есть придумывать что-то раз в день. Иногда на кого-то с утра находило озарение, и он прибегал на работу с воплем: «Ага! Есть! Вот как надо делать!» Но все напрасно. Трудное было время…

Полгода фонтанирования идеями – а у нас все еще не было ни сценария, ни даже названия фильма. Мы записывали наши мысли на кусочки самоклеющейся пленки и залепили ими все окно.

Бетси часто восклицала: «Так что же, на фиг, мы знаем?» И мы с Марком нередко вслед за ней повторяли эту «умную» фразочку. А действительно: что, на фиг, мы знаем? Мы даже не способны придумать название фильма! Мы думали, что можем во всем разобраться и сделать, что надо, а получилось… Затем кто-то однажды выдал: «А давайте назовем фильм именно так! Ха-ха!» Мы записали это название на стикер (только «на фиг» заменили на «все-таки») и наклеили на окно. Все-таки нам хотелось придумать что-нибудь похлеще. Ну и что, придумали? Ничего мы не придумали. Так это название и прилепилось к фильму – как стикер к оконному стеклу.

А если честно, мы ведь не собирались кричать: «Вот – истинный путь! Вот как функционирует Вселенная!. Мы в этих вещах хорошо разобрались. Так что выбирайте: или вы с нами, или отправляйтесь в ад!»

После многих месяцев работы постепенно забрезжил свет в конце тоннеля. Сценарий постепенно складывался. Однажды Марка осенило: «Пусть Аманда будет фотографом!» Хорошо. Это сработает. Аманда – фотограф.

Наконец сценарий был написан. И я подумал: «Ничего себе! Ну и дела, у нас теперь есть сценарий! Теперь все пойдет намного легче. Нам осталось только смонтировать фильм по сценарию, и все!» Конечно, этого не произошло.

Когда мы начали отсылать сценарий актрисам, которых приглашали на роль Аманды, неизменно получали вежливый отказ. Почему? Это – странное кино, никто не будет его смотреть.

Ну надо же, все знают, что фильм будет неинтересным! И что нам делать?!

Тогда ассистент режиссера, подбиравший актеров, плюнул и стал раздавать сценарий всем, кто имел хоть какое-то отношение к кино. В результате с ним ознакомился Джек Джейсон, работавший с Марли. В документальной части фильма было полтора часа разговоров. Поэтому в игровой части мы старались свести количество диалогов к минимуму. Джексон написал нам: «Это идеально для Марли, потому что она чаще всего общается со зрителем невербально».

Моей первой реакцией на возможность участия Марли в фильме было: «Вы что, шутите? Нет, нет и нет!» Но Марк и Бетси в один голос возразили: «А что, это может сработать!»

Люди спрашивают, каково нам было работать втроем. Представьте себе трех котов, которые все время дерутся и царапаются из-за мячика, пока не упадут без сил. Потом тот, у кого осталось еще немного энергии, встает и играет с этим мячиком. В тот момент больше сил оказалось у Марка и Бетси, и они захватили инициативу. Мы встретились с Марли и поняли: «Она – та, кто нам нужен».

Возможно, выбор тогда сделал сам фильм. Когда работаешь над творческим проектом, он начинает жить собственной жизнью, и в какой-то момент надо просто замолчать и отойти в сторону. Вот мы и подумали: «Не будем мешать. Есть Марли. Превосходная идея. Пусть так и будет».

Игровую часть снимали в Портленде. Это замечательный город. И я тогда думал: «Теперь, когда все сошлось, дела пойдут намного легче». А потом кто-то снова нажал на кнопку «Хаос».

Мы выстроили сценарий так, что он имел модульную структуру – чтобы различные его части можно было менять местами. Мы думали, что это очень умно и позволит нам чувствовать себя свободно при монтаже. Ну что ж, так и получилось, но свободы мы получили слишком много! И снова погрузились в хаос. Мы не знали, как собрать все «модули» воедино. У нас было сто различных способов построения сюжета, десять хороших, а девяносто – плохих. И все надо было попробовать применить. Мы провели полтора года в постпроизводстве: редактировали, монтировали, подбирали музыку, создавали компьютерную анимацию – делая то, делая это, делая всякое разное…

Поскольку мы создавали нечто необычное, важно было удостовериться, что мы не двинулись умом. Поэтому мы устраивали тестовые показы фильма перед небольшими зрительскими аудиториями. Они были полезны еще и тем, что во время этих «пробных прогонов» погружали нас, как говорят мастера дзэн, в «сознание новичка». Сидя среди людей, смотревших фильм впервые, мы будто заново знакомились с материалом и могли правильно оценить все нюансы. После тестовых показов люди говорили: фильм получается интересным. Но мы продолжали шлифовать материал. Кажется, у нас получилось выпустить двадцать «окончательных» версий. И наконец, через три года после начала нашей работы, она была завершена.