Кропаль. Роман

Фархат подумал, что хорошо их научил, и что надо бы еще почитать чего-нибудь про тактику и стратегию. И что Хорька сейчас грохнут. Наверняка за долги. Покойся с миром, вечно голодный Хорек.

Так. Нужно было обдумать, что делать с монголами. Но для начала проветриться. От конопли он соображал гораздо быстрее, но тело требовало движения. Не хотелось этим заниматься. Все эти разлагающиеся торчки, готовые убить за дозу, бабы, умоляющие купить их немытую промежность, тупые дети, обворовывающие родителей. Расстрелять бы их всех на хер.

Фархат вспомнил эту недавнюю историю в новостях, когда всех наркоманов якобы сначала пересадили на дешевые химические наркотики – спиды, а потом прислали отравленную партию. Торчков тридцать за ночь выкосили – и это только те, кого друзья не прикопали по-тихому. По телеку намекали, что это местная власть так с наркоторговлей борется – мол, устрашающая акция, но это было смешно. Эдакий американский боевик про крутых политиков. Какой-нибудь губернатор теряет сдолбившуюся дочь, вызывает к себе начальника полиции и говорит – я буду мстить, они за все ответят! Начальник полиции в ужасе, но у него от наркотиков тоже кто-то погиб, и он решает помочь. Они создают преступную сеть распространителей, и сотня внедренных агентов начинает популяризировать спиды, потом торговать ими полгода, ради прикрытия обращая сотни людей в новых наркоманов, чтобы в день икс те тридцать торчков сдохли. Смешно.

Нет у местной власти, которая каждый литр бензина считает, таких мощностей. И вообще, прикладывать столько усилий ради конкретных тридцати торчков, которые и сами сдохнут – глупо. А убивать тридцать торчков ради того, чтобы напугать остальных и этим остановить распространение спидов – еще глупее. На кого рассчет? Наркоман не перестанет от того, что где-то там кому-то продали ядовитую партию, и кто-то там от этого сдох. Он не перестал оттого, что его лучший друг только что сдох у него на руках. Он не перестал от того, что его мать сдохла без лекарств, потому что он украл всю ее пенсию. Он не перестал даже после того, как ему загнившую руку по плечо оттяпали.

Если расчет на любопытных тупых детишек, то тем более не сработает. Наркотики – риск. Дети думают, что это для крутых и смелых. А теперь, после того, как появились отравленные партии, стало еще опаснее, еще интереснее.

Совершенно очевидно, что это какой-то наглый молодняк пытался сдвинуть старую гвардию. Причем молодняк не криминальный, не понимающий как дела делаются, что это все сначала перетирается, предлагаются проценты, условия обговариваются. А тут сработали так, будто новый магазин открыли – у меня тоже есть плюшки, они дешевле и вкуснее. Я налажу свою сеть поставок, и все купят у меня. Нет, дружок, это Россия. Никто с тобой конкурировать не будет. Или ты сразу ложишься под систему, уважительно подставляешь зад и крепчаешь, или – извините, вы нам не подходите, поэтому умрите, пожалуйста.

Фархат и сам часто думал о том, как убрать наркотики совсем, но это было нереально. Если он запретит – его тут же грохнут – большая часть денег общака – это доля с наркоторговли. Если отдаст эту кормушку кому-то другому, чтобы не возиться, то опять начнется мак, химия и главное, герыч, от которого спасения нет. И шесть лет впустую. Шесть лет работы над поставками дешевого гашиша, шесть лет незаметного вытеснения героина с рынка – терки с ментами, подставы, цены. Ребята, героин – это дорого, неудобно и опасно. Курите гашиш! И все равно, полностью не убрать. Слаб человек. Не живется ему нормально – вечно водки подавай, сигарет, баб и прочей наркоты.

И если теперь проверенный канал поставок оборвется, торчки перейдут на дорогой герыч. Больше поставок, больше краж, больше смертей. И еще лет 5 на то, чтобы тупо вернуть все как было. Сначала дождаться, пока вымрут героиновые торчки – обратно с героина на гашиш не пересаживаются, постепенно вырезать распространителей, выискивать, за что и почему, чтобы на сходке было чем крыть.

Нет, паниковать он раньше времени не станет, подождет. Тэнгиз никогда не подводил. Может, заболел или умер. Или курьер накосячил. Может, еще разрулится.

Он перешел железнодорожные пути, нагнал старика с тележкой, на которой дребезжали бачки из-под мусора. Старик остановился и почтительно поклонился. Фархат внимательно рассмотрел его и вспомнил. Этот старик, служивший в милиции, не раз ловил Фархата по мелочи, всегда с бандой. Фархат, которому к тому моменту было уже за двадцать, принимался рыдать и упрашивать дяденьку отпустить его домой, а то мамка выпорет. Старик отпускал самого мелкого, а от банды без Фархата вообще было ничего не добиться. Все они учились в школе для дураков, разговаривали плохо, в ответ на все – кивали, и не могли объяснить, куда они лезли и зачем.