Кропоткин

Напряжение во время поездки по Америке сказалось очень скоро: вернувшись в Англию, Кропоткин заболел очередным бронхитом, мучившим его при малейшей простуде, и испытал серьезный сердечный приступ, который приковал его на время к постели. Пришлось отказаться от заведования в журнале «Nineteenth Century» разделом современной науки. Врачи советовали ему изменить образ жизни, он стал устраивать перерывы в работе, выезжать на отдых в приморские городки Англии, а иногда и Франции. Прекратил он и свои регулярные турне по британским городам с лекциями. Они всегда вызывали большой интерес, какой бы ни была тема, а диапазон их был очень широк. Одно упоминание в афишах того, что будет выступать Кропоткин, обеспечивало полный зал. Слушателей привлекали как содержание лекций, способность лектора быстро переключаться с одной темы на другую, так и сама манера выступления.

И в Англии Петр Алексеевич оставался народником. Даже в такой промышленно развитой стране он придавал большое значение крестьянству, расходясь в этом вопросе с социал-демократами. Интересен фрагмент его письма Софье Лавровой от 27 мая 1907 года, когда в Лондоне проходил V съезд РСДРП, на который Кропоткин — единственный из анархистов — получил приглашение: «Роза Люксембург говорила, что крестьянство представляет революционный элемент и нужно ему помогать. Плеханов — с пафосом — принялся отлучать ее „от церкви“, обвиняя в измене социализму, в анархизме. Говорят, ленинцы — еще большие ортодоксы, чем меньшевики!» По-видимому, с Лениным Кропоткин тогда не встречался, но известно, что группа делегатов-большевиков во главе с будущим «красным маршалом» Климентом Ворошиловым побывала у лидера анархизма. Они пили с ним чай и много спорили, прежде всего о природе крестьянства и отношении к нему.

На исходе XIX века одновременно в Бостоне и Нью-Йорке, Лондоне и Барселоне вышла книга Кропоткина «Записки революционера». Сам автор дал своим мемуарам название «Вокруг одной жизни», но под этим названием — «Autor d’une Vie» — она вышла только однажды — во французском издательстве П. В. Стока. В предисловии к лондонскому изданию, воспроизведенном в русском издании 1906 года, Георг Брандес ^[75]

очень высоко оценивал и книгу, и личность автора. Действительно, мемуары Кропоткина имели особенно много изданий, и объясняется это, по-видимому, тем, что они написаны человеком, обладающим несомненным литературным даром и прожившим чрезвычайно богатую событиями, исполненную высоких целей жизнь. Георг Брандес отметил: «В его книге мы находим психологию России: России официальной и народных масс. России, борющейся за прогресс, и России реакционной». В книге показан процесс формирования личности: нравственной, широко-образованной и чувствующей ответственность за судьбу народа. Такая личность не могла не стать на путь социального просвещения народа и борьбы с самодержавием в России как с наисильнейшим выражением государственной идеи — идеи централизации власти и подавления народного самосознания. «Записки революционера» — «это не только история жизни человека на фоне событий эпохи, но и история развития его мышления, формирования его социальной концепции».

Популярность книги, сразу же очень широкая, сохранялась долго. К 1921 году во Франции вышло ее девятнадцатое издание, в Англии — шестое, в Германии — седьмое, в Испании — третье. Впервые изданные в 1902 году на русском языке Фондом вольной русской прессы в Лондоне, в нашей стране «Записки революционера» до настоящего времени выходили 13 раз.

Диалог с Львом Толстым

Могуществом своего художественного гения он расшевелил лучшие струны человеческой совести…

П. А. Кропоткин, 1920

Одним из первых русских читателей кропоткинских «Записок революционера» был Лев Николаевич Толстой. Он писал Черткову ^[76]: «Передайте мой больше чем привет Кропоткину. Я недавно читал его мемуары и очень сблизился с ним».

Многие подмечали их внешнее сходство. И тогда Толстой говорил: «Что ж тут удивительного: Я — тип русского мужика. И он — тоже тип русского мужика». Они связаны даже в своих родовых корнях. Мужская линия Льва Николаевича восходит к немцу Идрису, приехавшему в 1353 году в Чернигов. Толстой — его потомок в двадцатом поколении. Но его мать, которая умерла, когда сыну было полтора года, принадлежала к роду князей Волконских, непосредственных потомков Рюрика. Лев Юрьевич, Рюрикович в тринадцатом колене, получил в управление земли по реке Волконе или Волхоне в Калужской и Тульской губерниях, откуда и произошла фамилия.