Кропоткин

Краткий отчет об Олёкминско-Витимской экспедиции был сделан на общем собрании 13 декабря 1867 года. На этом же заседании вице-президент общества адмирал Литке объявил о награждениях бронзовыми медалями двух тунгусов-проводников экспедиции, Степана Степанова и Константина Кудрина, которые «исполняли свои обязанности с редким усердием и честностью». Их интуиции доверился Кропоткин, и она не подвела. Помимо выполнения чисто практической задачи были получены и научные результаты. Стало ясно, что Олёкмо-Витимская горная страна делится естественным образом на две части, граница между которыми — долины рек Муя и Чульбан, шириной 20–40 верст. Кропоткин обрисовал орографию страны, предложив назвать пересеченное им на пути от Лены к приискам нагорье Патомским. Он продемонстрировал участникам собрания составленную им подробную карту гор между Витимом и Олёкмой, позволившую ему отвергнуть географическую фикцию — существование Яблонового хребта, изображавшегося до тех пор на всех картах Восточной Сибири. Верный своим принципам, Кропоткин не ограничился в своем докладе чисто географическими проблемами, но и дал ряд рекомендаций по экономическому развитию исследованной им территории. Он, например, заметил, что «равнина Муи весьма интересна как оазис» посреди горной страны и представляет возможности для хлебопашества, хотя для будущего заселения края он пока видел лишь одну побудительную причину — добычу золота. Протокол заседания заключает: «Чтение князя Кропоткина возбудило в собрании самый живой интерес и завершилось продолжительными рукоплесканиями». Это означало, что научное сообщество географов выполненную Кропоткиным работу в Сибири единодушно признало достойной самой высокой оценки.

Столь же успешно выступил И. С. Поляков^[39]

. Особенный интерес вызвали показанные им 200 чучел птиц из далекой тайги, среди которых были и неизвестные виды. Так состоялось рождение нового географа-зоолога, который еще не имел тогда даже гимназического аттестата. Он получил его, сдав экстерном экзамены, благодаря помощи Кропоткина, его старшего друга. Исключительно талантливый юноша так же быстро закончил университет и стал магистром зоологии. Пройдет пять лет, и его совместный с Кропоткиным отчет выйдет в свет в полном виде — книга объемом почти 900 страниц…

Наиболее активно работает Кропоткин в Географическом обществе в 1868–1869 годах. В эти два года появилось около тридцати его научных публикаций, среди них — обобщения наблюдений следов древних ледников. Состоялись и первые его полевые исследования по теме: он ездил на остров Большой Тюттере в Финском заливе, откуда поступили сообщения о том, что на берег во время бури выброшены льдины с вмерзшими в них валунами. Противники ледниковой гипотезы использовали этот факт для подтверждения своих взглядов, но Петр Алексеевич не поверил этим сообщениям и пожелал лично исследовать таинственные камни. Группа географов высадилась на небольшой эстонский остров — три версты в длину, три в ширину. В самом деле, несколько валунов лежали на берегу, и их поверхность носила следы обработки льдами, но на них не было характерных борозд, оставляемых движущимся ледником. Вполне возможно, что эти валуны на открытом берегу действительно были «жертвами» морского льда. Но почему никто не обратил внимание на куполообразную центральную вершину этого небольшого острова? Кропоткин бегом взобрался по склону гранитного холма. Тщательно обследовав его, он обнаружил набор ледниковых «следов» — сомнений не было, потому что точно такие же купола со шрамами встречались ему в далеких Саянах. Это так называемые «курчавые скалы» и «бараньи лбы». А если снять слой ягеля, обнаружатся и оставленные ледником параллельные царапины, вытянутые в том направлении, откуда двигался древний лед.

Внимательный взгляд Кропоткина не мог этого не заметить. На объединенном заседании отделений физической и математической географии 23 сентября 1869 года энтузиаст ледниковой теории, рассказав о своих наблюдениях, заявил о новом подтверждении того, что скандинавский ледник пересекал Финский залив и продвигался на юго-восток по территории Эстонии. Пройдут годы, и научный мир признает Кропоткина главным поборником ледниковой гипотезы в России: в своих выводах он идет значительно дальше таких авторитетных геологов, как Г. П. Гельмерсен и Ф. Б. Шмидт^[40]. Они осторожны в выводах, признавая возможность того, что лед покрывал лишь прибалтийские земли.