Кропоткин

В газете статья появилась немедленно, журнал тоже принял заметку к публикации. Кропоткин решил, что сможет таким путем что-то зарабатывать, но для этого лучше поселиться в Лондоне, поближе к редакциям. Несмотря на риск быть опознанным, он переехал в английскую столицу и пришел в редакцию «Nature». Секретарю редакции Джону Скотт-Келти^[62] он представился русским географом Левашовым. Тот принял бывшего сотрудника Русского географического общества очень тепло и предложил работу: просматривать все получаемые редакцией журналы и на выбор реферировать статьи по географии.

Левашов-Кропоткин приступил к работе. Первая заметка была о норвежской экспедиции, измерявшей глубины в Северной Атлантике, за ней последовали краткие отчеты об экспедициях русских географов и обсуждения их результатов. Поначалу были немалые трудности с языком, и каждую заметку приходилось переписывать по три, а то и по четыре раза. Если выполнялась норма, платили небольшой гонорар, вполне достаточный, чтобы существовать при тогдашней английской дешевизне. Но если заметок в номере не было, то не было и гонорара. Кропоткин тогда «довольствовался чаем и хлебом».

Однажды Скотт-Келти предложил Левашову для рецензии две книги «некоего русского географа» П. А. Кропоткина, первая — «Общий очерк орографии Восточной Сибири», изданная в прошлом году, вторая — «Исследования о ледниковом периоде», только что вышедшая в Петербурге. Петру Алексеевичу пришлось признаться, что он и есть автор этих книг. Скотт-Келти читал в газетах о побеге князя Кропоткина и был очень рад, что новый автор журнала оказался столь известным человеком — и не только как узник русского царизма, но и как ученый. «Вам необязательно хвалить или ругать эти книги, расскажите просто, о чем они», — посоветовал англичанин. С тех пор они стали друзьями. Впоследствии Скотт-Келти был избран секретарем Королевского географического общества и его именем был даже назван один из островов Земли Франца-Иосифа, открытой австро-венгерской экспедицией Ю. Пайера и К. Вайпрехта, но задолго до этого «предвиденной» Шиллингом и Кропоткиным.

Заметки Кропоткина продолжали публиковаться регулярно и в журнале, и в газете. Сначала они подписывались буквами «A. L.», потом шли без подписи, а затем все чаще стали появляться инициалы «Р. К.» — под статьями «Русский исследователь в Азии прошлым летом» (о H. М. Пржевальском), «Первый съезд русских натуралистов», «Плавание адмирала С. О. Макарова», под рецензией на книгу X. Вуда «Берега Аральского моря». Давний его знакомый Адольф Эрик Норденшельд совершил плавание в устье Енисея и готовился к переходу северо-восточным морским путем в Тихий океан — вдоль северных берегов Сибири. Кропоткин отправил Норденшельду письмо, в котором просил прислать материалы плавания к устью Енисея: «Поскольку я пишу для английских научных журналов, то был бы очень рад получить сообщения шведской прессы о Вашем последнем путешествии… чтобы тотчас рассказать о них английской публике — не говоря уже о моем давнем интересе к Вашим смелым путешествиям…»

Позже, когда Норденшельд прошел на пароходе «Вега» Северный морской путь с вынужденной зимовкой у чукотского побережья, всего в 140 милях от Берингова пролива, Кропоткин поместил в «Nature» пространную рецензию на книгу об этом уникальном плавании, совершенном впервые в истории. «Вега» обогнула весь гигантский материк Евразии, пройдя по всем четырем океанам — Северному Ледовитому, Тихому, Индийскому и Атлантическому. Он отметил историческое значение плавания «Веги» и рассказал о научных результатах ледового похода и о самом организаторе экспедиции. Норденшельд фактически выполнил план, задуманный Кропоткиным, и, больше того, повторил традицию кропоткинских экспедиций: не только прошел неизведанным путем, но и сделал на этом пути немало открытий в самых разных областях.

Той первой осенью в Лондоне состоялась встреча Кропоткина с человеком, о котором, пожалуй, чаще всего говорили в кружке «чайковцев» — с Петром Лавровичем Лавровым. На улицах Лондона продавалась издававшаяся им газета «Вперед!», и первое, что Кропоткин прочитал в ней, был некролог Михаила Бакунина, написанный Лавровым. Кропоткину некролог не понравился, но газету он все же стал читать регулярно. И вот однажды в рубрике «почтовый ящик» увидел мелким шрифтом напечатанное приглашение господину К. зайти в редакцию для получения письма из России. Вероятность того, что это относится к нему, была очень велика, и Кропоткин отправился по адресу, указанному в газете.

Дверь открыла женщина, у которой он спросил, можно ли видеть господина Лаврова. Себя Кропоткин не назвал, но дама почему-то его сразу узнала, приняв, как потом выяснилось, за брата Александра, которого все в редакции хорошо знали и любили. Без бороды Петр оказался особенно похож на него. Недоразумение устранил вышедший навстречу с дружескими объятиями никогда не видевший его Лавров.