КроШа. Книга вторая

— Прости меня, Лера. Прости… Я виновата. Во многом. Где-то смалодушничала. Где-то не поверила. Где-то тебя напугала. Да-да, напугала, не подумав о том, что будешь испытывать ты. Знаешь, как туман перед глазами, а в голове набатом — близнецы, близнецы, близнецы. И боль от того, что я потеряла сестру… А оказалось вон что, — на Диану было больно смотреть. От холеной женщины, привыкшей выглядеть идеально и в любой ситуации держать удар, не осталось и следа. Сейчас она казалась постаревшей на десять лет. И, глядя на нее, Лера верила каждому сказанному слову. В то, что она искренне раскаивается.

— Что с Дариной?

Диана покачала головой.

— Я в шоке… Нет, в ужасе. Как же так… То есть, понимаешь, она через вас… меня уничтожить…

— Да, Тимур говорил.

Лера, не выдержав, обернулась.

— Диана, не рви душу ни себе, ни мне. Я все понимаю. Ты не виновата. По крайней мере, ты не несешь ответственность за поведение сестры. Она замышляла убийство. А ты… — девушка сдержанно улыбнулась. — Сейчас я замужем за Тимуром. Мы вместе будем растить детишек. И будет здорово, если ты нам будешь помогать.

Стоило это сказать, чтобы увидеть, как на лице несчастной просияла надежда.

— Но, Диана, давай договоримся. Не перегибать палку. Ты понимаешь, о чем я.

Женщина медленно кивнула.

— Спасибо. Я… не ошиблась в тебе.

Лера не стала уточнять, что та имела в виду.

Дарину признали невменяемой и отправили на принудительное лечение. Что будет потом — время покажет.

Одним из самых запоминающихся моментов за прошедшие месяцы была реакция Тимура на первое шевеление деток.

Валерия с Тимуром лежали на разложенной софе и смотрели телевизор. Это было в Праге. Тимур утащил жену с собой, естественно, предварительно получив добро от Орешко.

— Тимур Олегович, рожать вы у меня будете? — в голосе женщины слышалась наигранная обреченность.

— У вас, Ангелина Геннадьевна, у вас.

Тимур с переговоров освободился раньше, и, купив мороженое, отправился в отель. Леру обнаружил, смотрящей телевизор.

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

Спрашивающий разрешения Сардынов для Леры на тот момент все равно продолжал относиться к категории чего-то новенького. Но такого долгожданного…

— Мороженое, — она едва не захлопала в ладони от восторга. — Тимур, как ты догадался? Я только что сидела и думала, что хочу именно мороженое. Клубничное.

Мужчина нахмурился, искренне озадачившись внезапно возникшей проблемой.

— Я взял фисташкого.

— Господи, какая разница, — в сердцах пробормотала молодая беременная женщина, протягивая загребущие ручки к лакомству. — Все равно, какое! Это же МОРОЖЕНОЕ!

Если Тимур и что-то понял, то относительно.

Скинув пиджак, он устроился рядом с женой. Переодеваться не хотелось. Он вытянул ноги и сказал:

— Иди ко мне.

Лера, увлеченно уплетая сладкое лакомство, с радостью устроилась на плече мужа.

Есть в жизни счастье.

Мороженое. Любимый мужчина. И спокойствие на душе.

Они молча смотрели фильм. Лера полудремала на плече Тимура. Тот немного сменил положение, и теперь его рука лежала на заметно подросшем животе жены. После того, как миновал рубеж в шестнадцать недель, животик у Леры начал расти не по дням, а по часам.

Тимур замечал за собой постоянное желание его гладить. Дотрагиваться до него. Обнимать. Он знал, что многие педиатры и гинекологи советуют даже разговаривать с еще не родившимися малышами, но пока для него это было… сложно. Он не мог гарантировать, что не будет целовать пузико жены не только во время сексуальных игр, а именно адресуя некий посыл нежности деткам.

Сейчас он уже ни за что не мог поручиться.

Держа в объятиях задремавшую Леру, он думал про нее. Сама еще почти ребенок. Доверчивая. Сильная. Добрая. Его.

И тут… легкое шевеление под его пальцами.

Тимур замер. Ему Лера говорила, что малыши вот-вот начнут шевелиться. Сначала едва заметно. А вот к концу срока…

Шевеление повторилось. У Тимура резко подскочил пульс. И он, повинуясь инстинкту, сделал то, о чем только что думал.

Поцеловал пузико Леры прямо через ткань легкого домашнего платья.

Лера тоже почувствовала шевеление одного из малышей. Боясь открыть глаза и спугнуть очарование, она затаилась, прислушиваясь к себе. Какое же это щемящее, нежное чувство. Первое шевеление. Бытует мнение, что мамочки, вынашивающие первенцев, зачастую путают шевеление малыша с теми же газами. Лера знала точно — это был один из малышей.

Когда же она почувствовала прикосновение губ Тимура, резко распахнула глаза.

Мужчина и молодая женщина сказали все друг другу без слов. Да и к чему они были в том момент — слова…

Такие нежные поцелуи все же вошли в привычку Тимура. Лера никогда не говорила, какой сильный эффект они производили на нее. Даже, наверное, сильнее, чем поцелуи Тимура в губы.

Особенно приятно было наблюдать за мужем, когда детки уже начали устраивать в животе «свистопляску». Живот отчего-то в прямом смысле ходил ходуном, именно вечерами. Тимур на это «безобразие» зависал. Смотрел, едва ли не моргая.

Роды у Валерии начались на седьмом месяце. Орешко предупреждала, что с двойней практически нереально проходить весь срок. Так что они были готовы.