Крот в аквариуме

— Да, в ГРУ пришли тогда к явно ошибочному выводу, — подтвердил генерал-лейтенант Душин. — В справке комиссии было отмечено, что причинами всех провалов стали ошибки, допущенные при документировании легализации за рубежом, а также нарушения конспирации при осуществлении связи. Ну и, как обычно в подобных случаях, говорилось о слабой подготовке и невысоких личных качествах офицеров и их агентов.

— Одним словом, тогда предателю все сошло с рук, — заключил Цинев. — И поэтому он продолжал еще двадцать лет вредить своей стране и своему народу. Об этом тоже надо сказать на заслушивании…

* * *

На докладе у председателя КГБ СССР о работе Третьего главка по ДОР на «Дипломата» генерал Душин придерживался сценария выступления, подсказанного ему Циневым.

— В процессе первичной проверки Полякова нам не удалось зафиксировать в его поведении каких-либо признаков, свидетельствующих о поддержании им связи с американскими спецслужбами, — заключил Николай Алексеевич, не сводя взгляда с внешне спокойного председателя КГБ.

Но это спокойствие давалось В.М. Чебрикову[87] с большим трудом.

— Все, что доложили вы мне сейчас, это, конечно, интересно, — сказал он, барабаня пальцами по крышке стола и пытливо глядя то на Душина, то на присутствовавшего куратора Третьего главка Цинева. Потом добавил: — Но я не услышал от вас главного: почему ваш первый отдел до сего времени не добыл ни одного доказательства его шпионской деятельности? Сколько лет вы ведете эту разработку?

— Почти четыре года, — тихо ответил Душин.

— Вот это да! — непроизвольно воскликнул Чебриков и, переведя взгляд на своего первого заместителя Цинева, спросил: — Я что-то не могу припомнить, чтобы дела по шпионажу у нас велись четыре года.

Сочувственно посмотрев на поникшего генерала Душина, Цинев решил вступиться за него:

— Позвольте мне, Виктор Михайлович, дать одно небольшое пояснение?

— Да, пожалуйста.

— В том, что разработка Полякова затянулась, есть и моя вина. Когда из ГРУ поступил сигнал о подозрениях на шпионаж и первый отдел завел на него дело оперативной проверки, я, признаюсь вам, не поверил, чтобы фронтовик, дважды орденоносец да еще и генерал мог стать изменником Родины, ее врагом. Поэтому я и сказал тогда Николаю Алексеевичу: «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов?» И попросил тогда прекратить его проверку, а приблизительно через год или полтора в ГРУ поступили от закордонного источника, причем работавшего в самом ФБР, сведения о месте и времени вербовки Полякова, о его командировках в Бирму и Индию и о работе с ним сотрудников ЦРУ. После этого первый отдел возобновил работу по нему. Но время было упущено, и потому разработка его затянулась.

— Но все равно, у вас было еще три года, чтобы реализовать это дело, — обращаясь к начальнику военной контрразведки, раздраженным голосом заговорил председатель КГБ. — Вы и ваш первый отдел, очевидно, забыли о решениях коллегии комитета от тысяча девятьсот шестьдесят третьего и шестьдесят шестого годов, как должны вестись дела оперучета по шпионажу и «Измена Родине в форме бегства за границу». Так вот я напоминаю вам, они должны вестись наступательно, с пресечением на ранней стадии недозволенной деятельности проверяемых лиц. Уже двадцать с лишним лет Поляков успешно работает на противника, а вы позволяете ему еще несколько лет наносить Советскому государству и разведке и без того уже огромный ущерб. Сколько еще он будет нам морочить голову? Неужели оперативный состав вашего первого отдела до сего времени не осознал, что совершаемое Поляковым преступление более опасное, чем предательство Пеньковского? По мнению Петра Ивановича Ивашутина, в истории предательств нет равных Полякову по нанесению вреда нашей стране. Что не позволяет вам изобличить этого неугомонного врага-генерала?

Смутное, досадливое чувство неясности в исходе разоблачения предателя не только волновало начальника военной контрразведки, но и мешало ему сосредоточиться и обдумать, что ответить председателю. Боясь выдать свое волнение и тревожные чувства за последствия[88] такого трудного и тягостного разговора, Душин прокашлялся и, не глядя ни на кого, тихим, еле слышным голосом заговорил:

— То, что я сейчас скажу, прошу не расценивать как оправдание, возможно, неумелых действий в работе по делу «Дипломат». Поляков является опытным профессионалом-разведчиком, он хорошо осведомлен о методах работы органов госбезопасности. Досрочный отзыв из командировки в Индию побудил его принять серьезные меры личной безопасности вплоть до прекращения шпионской деятельности и уничтожения уликовых материалов.

— На каком основании вы делаете такие заявления? — с нескрываемой угрозой в голосе спросил нахмурившийся Чебриков.

— На том, что мы проводили негласные обыски в его служебном кабинете в Индии и по месту жительства, на даче и в гараже. К сожалению, мы ничего из предметов шпионской экипировки его не обнаружили.