Кровь

Это «вы» начинало действовать мне на нервы, потому что произносила она его совершенно намеренно. Это уже не было вчерашним, уважительным «вы», хотя и со вчерашним я бы разобрался заново. Но я понимал, что сейчас за этой дистанцией ей было спокойней.

— Тебе остается только поверить всему, что я говорил вчера, и добавить к этому, что я не знал о ваших с Костей отношениях.

— Я не верю этому. Костя часто рассказывал о вашей дружбе.

— Мои знакомые тоже знали о наших отношениях, но так уж у нас повелось после одного случая в институте, что ни он, ни я даже не рассказывали друг другу о своих дамах сердца.

— Несчастная любовь?

Я кивнул:

— В общем, да. Причем мы оба оказались в дураках, но Костя чуть-чуть позже.

Василиса немного успокоилась. Знакомый бриз разогнал тучи, обложившие небо, и хотя солнце еще не появилось, из сумрака проступила глубокая синева.

— Допустим, это правда. Но как ты объяснишь нашу встречу?

Мы снова были на «ты».

— Вспомни, пожалуйста, все, что я тебе рассказывал. Учти письмо, сны, звонок, поднявший меня ночью. А сегодня, когда тебя не было, о чем я еще не знал, я протянул руку и взял книгу «История Древнего Египта» и…

Василиса напряглась, и я завершил свой спич по-другому:

— Как ты думаешь, в каком состоянии я нахожусь все это время? Поставь себя на мое место и представь, что все это правда.

Она размышляла несколько секунд, потом заключила:

— Ты прав. Я не могу проверить то, что ты мне рассказал. Я могла бы выгнать тебя, но меня останавливает только одна мысль: тебя вряд ли могли подослать, потому что я знаю тебя в лицо. Проще было послать незнакомого мне человека. И потом, — она замялась, — я действительно поверила тебе.

Я взял ее за руку и слегка сжал ладонь, поблагодарив ее и успокоив одновременно.

— Иди спать, ты очень устала.

— А ты?

— К сожалению, смотреть на спящую королеву у меня не будет возможности и даже охранять ее я не смогу. — Слабая улыбка появилась в уголках ее глаз. — У меня есть кое-какие дела. Нужно хотя бы попытаться понять, что происходит.

— Может, не стоит?

— Не могу же я вечно сидеть на твоей шее. А в покое меня не оставят, когда бы я ни вынырнул. Я эту публику знаю.

— По поводу шеи можешь не беспокоиться. Пока ты мне не мешаешь. А потом, знаешь, я тоже чувствую перед Костей моральный долг. Ведь мы не очень хорошо расстались, и я была у него последней женщиной. Он звонил мне после этого много раз.

Она замолчала, и мне показалось, что сейчас опять будут слезы, а они уже были лишними.

— Нет-нет. Хватит слез. Это уже от усталости.

Она молча кивнула и собралась выйти из комнаты, но в дверях остановилась и сказала коротко:

— Возвращайся. Я буду ждать.

…На встречу с Самоцветовым я приехал раньше на целый час, чтобы оценить атмосферу вокруг ресторана. По дороге заехал в парикмахерскую, коротко постригся и превратил себя из шатена в брюнета. Что-то скажет Василиса, если вообще пустит меня на порог. Выйдя из такси у гостиницы «Ленинградская», я перешел на другую сторону улицы, прошел в небольшой сквер, что тянется здесь вдоль Курской железной дороги, и сел за столик под зонтиком. Это была маленькая шашлычная, а ресторан «Золотой дракон», где мы назначили встречу, располагался через дорогу напротив.

Ресторан этот я знал хорошо, включая машины, принадлежавшие его сотрудникам и фирмам, находящимся в шестиэтажном здании. Ничего лишнего в ближайшем окружении я не заметил, хотя это еще не говорило о том, что встреча состоится. Самоцветов мог и не понять звонка. Это было бы очень неприятно.

— Анатолий Петрович просил вас сейчас же идти в сад имени Баумана. Он ждет вас.

Я даже не повернул головы, настолько этот шепот показался мне зловещим. Лишь отойдя на несколько шагов, я обернулся. Какой-то бомж собирал бутылки и объедки со стола, больше никого не было. Подивившись такой конспирации, я двинулся вперед.

До нового места встречи было семь минут ходьбы, и идти нужно было пустынными переулками. Преодолевая их, я оценил мозги Самоцветова: в этих переулках я либо заметил бы слежку, либо, что скорее всего, меня бы взяли люди из танковой дивизии. Ни в том, ни в другом случае Самоцветов не подставлялся.

Пройдя метров сто по Ново-Басманной, я вошел в сад Баумана. Это один из старейших парков Москвы, находящийся в самом центре города, но наименее посещаемый. Когда я попадал сюда, а это было нечасто, мне казалось, что я в гостях у какого-то помещика начала прошлого века. И постройки, и деревья переносили меня во времена декабристов, и мне чудилось, хотя это и не был Санкт-Петербург, что вот-вот я услышу французскую речь, появятся дамы с зонтиками от солнца и возникнет атмосфера интеллектуальной беззаботности.

Вместо дам с зонтиками я увидел Самоцветова, одиноко сидящего перед открытой концертной площадкой, где выступали только пустые банки из-под пива. Оглядевшись еще раз вокруг и не заметив ничего подозрительного, я подошел к нему и сел рядом.