Кровь Ангелов

— Какое-то время он был не в курсе, но как только узнал, сразу прижал эту Лену и объяснил ей ситуацию. Митя сказал, что она ничего не получит, а если не отвалит, то он натравит на нее полицию и обвинит в вымогательстве. Она вроде бы отстала.

— Вроде или действительно отстала?

— Не могу сказать: во всяком случае Дмитрий больше не упоминал ее имени. А потом… потом он погиб.

— Как по-вашему, могла эта Елена решить, что, избавься она от опекуна Ильи, путь к деньгам будет свободен?

— Знаете… а я ведь об этом даже не подумал! Больше всего Митя боялся, что сын заделает девице ребеночка и тогда она, как говорят, хоть тушкой, хоть чучелком внедрится-таки в их семью… К счастью, пронесло!

— У вас есть какие-нибудь данные Елены?

— У Мити дома должны быть, ведь он ее разыскал для беседы. Скорее всего, адрес в записной книжке, которая обычно лежит в столе в его кабинете.

— Что ж, мы обязательно копнем в этом направлении, — пообещала Алла. — А теперь я хотела бы вернуться к вопросу, который планировала задать вам с самого начала.

— Слушаю вас внимательно.

— Каков был род занятий Дмитрия Гагина? Только не говорите мне, что он жил тем, что сдавал квартиры, — мы уже выяснили, что занимался он этим лишь несколько последних лет!

Домиташвили медлил с ответом, внимательно изучая носки своих дорогущих ботинок. Алле даже показалось, что он сейчас поднимется и уйдет, не говоря ни слова: в сущности, ничто не мешало ему это сделать, ведь он пришел добровольно и на данный момент предъявить ему было нечего! Однако она ошиблась в своих предположениях.

— Хорошо, — медленно произнес он, хлопнув себя по коленям, словно бы приняв окончательное решение, — полагаю, теперь можно рассказать, ведь Митя мертв и это ему не повредит.

И Алла, и Белкин, сами того не осознавая, приняли одинаковую позу, подавшись вперед на краешках стульев, стараясь уловить каждое слово Домиташвили, не упустить ни единой детали.

— Дмитрий занимался посредничеством.

— Э-э… в какой сфере — в финансовой? — уточнила Алла.

— Нет, в основном в сфере искусства.

— Он что, скупал краденое? — задала она вопрос напрямик.

— Да за кого вы его принимаете?! Нет, конечно же!

— Тогда что…

— Сейчас объясню. Возможно, вам известно, что Дмитрий по второму образованию искусствовед?

Алла кивнула.

— Отлично. Так вот, в нашей стране полно людей, которые не так хорошо разбираются в этих высоких материях, но хотели бы выгодно вложить деньги в предметы с историей, которые с годами будут стабильно расти в цене.

— Мне всегда казалось, что для этого существуют галереи, антикварные магазины или, в конце концов, аукционы, — заметила Алла.

— Давайте начнем с того, что по-настоящему ценные вещи невозможно купить ни в магазинах, ни на выставках, — усмехнулся Домиташвили. — Аукционы, конечно, дело другое, но, признайте, все хотят сэкономить, поэтому в подобных мероприятиях участвуют только реальные толстосумы! Более того, то, что попадает на аукцион, обычно широко разрекламировано, об этих предметах известно практически все до мельчайшей детали, а устроители знают имена продавцов и покупателей.

— Правильно ли я понимаю, что ваш друг занимался продажей предметов искусства, которые находились в теневом сегменте рынка, причем продавцы и покупатели желали оставаться анонимными?

— Не продажей, а всего лишь посредничеством, — поправил Аллу Домиташвили. — В остальном вы абсолютно правы!

— Простите, а зачем нужен посредник? — впервые подал голос Белкин. — Разве продавец и покупатель не могут сами найти друг друга?

— Александр, вы же не можете дать объявление, что хотите приобрести, скажем, статую золотого Будды, украденную из камбоджийского храма во время гражданской войны! — воскликнула Алла.

— В Камбодже была гражданская война? — удивился Белкин. — Когда?

— Если не ошибаюсь, в семидесятых годах прошлого века, — снисходительным тоном ответил за Аллу Домиташвили. — Товарищ следователь привела правильный пример: предметы искусства, которыми занимался Дмитрий, как правило, имели сомнительное происхождение.

— Это означает, что их приобретатели владели ими на незаконных основаниях, не платили налоги и так далее, — пояснила Алла для своего молодого коллеги.

— Совершенно верно, — кивнул Домиташвили. — К Мите обращались с определенным, если можно так выразиться, заказом, а в его задачу входило выяснить, возможно ли купить желаемое. Он искал следы таких артефактов, связывался с владельцами и выяснял, за какую сумму те согласились бы их продать. Иногда происходило наоборот: на Дмитрия выходили продавцы, и тогда в его задачу входил поиск возможных покупателей.

— И он, в отличие от устроителей аукционов, не задавал лишних вопросов, — подытожила Алла. — К примеру, как искомый предмет оказался в руках продавца.

— Верно, — подтвердил Домиташвили. — Но если вы спросите меня, что это за предметы, боюсь, я не смогу ответить: видите ли, я не разбираюсь в искусстве и никогда особо им не интересовался!

— А не могло ли убийство вашего друга быть связано с этой его деятельностью? — спросила она.

Домиташвили ненадолго задумался.