Кровь драконов

Порой Рапскаль тоже включался в беседу. Он говорил со странными интонациями, останавливаясь и подыскивая нужные выражения, как будто его родной язык не имел слов для обозначения оружия и маневров. Он вспоминал о суровых войнах, когда Кельсингре пришлось защищаться от налетов других драконов, пытавшихся завладеть источниками Серебра. В конце концов Рэйну порядком опротивела болтовня о том, как Старшие сражались друг с другом на земле, пока их драконы яростно бились в воздухе. Еще неприятнее было то, что их вражда с Калсидой оказалась давней и началась сотни лет назад. Хранители завороженно слушали, как Теллатор повествует о Старших, которых брали в плен и пытали калсидийцы, и о том, как они мстили жестоким захватчикам. Рэйн только вздыхал, думая о том, что Старшие, видимо, не слишком-то отличаются от обычных людей.

Неужели эти воинственные Старшие построили Кельсингру?

Никого из хранителей не удивило, что Джерд выбрала себе партнера и уединилась с ним, а буквально на следующий день ее избранником стал другой юноша. Дэвви и Сильве укладывались вместе и ночами вели долгие разговоры, не давая Рэйну заснуть своим перешептыванием. Полное отсутствие сексуального интереса в их тесной дружбе удивляло его почти так же сильно, как неразборчивость и распущенность Джерд. Прежде Рэйн пару раз вел долгие философские беседы с Карсоном и Малтой насчет того, как юные Старшие смогут сформировать свое общество. Теперь он впервые столкнулся с этим в реальности и пытался скрыть изумление и грусть. Он внезапно ощутил всю чуждость новой культуры и почувствовал себя наивным провинциалом, каким был тогда, когда их с Малтой потрясла невероятная роскошь Старой Джамелии. По ночам Рэйн долго лежал без сна, размышляя о будущем Фрона и гадая, что случится с Тилламон в Дождевых чащобах. А как себя чувствует Малта? С некоторых пор тревога за семью не покидала Рэйна, а перспектива будущей войны просто пугала его.

На третьи сутки он свыкся с образом жизни хранителей. Именно в этот вечер Рапскаль чуть ли не силком заставил товарищей начать после ужина тренировки с оружием. Рэйн решил, что юноша выбрал неподходящий момент. Все очень устали, и после еды хранителям хотелось рухнуть на траву и уснуть. Однако сам Рэйн, в отличие от остальных, имел представление о фехтовании и был согласен с Рапскалем: если уж они отправляются на войну, то следует хоть немного освоить это искусство. В следующие вечера Рэйн с интересом наблюдал за тренировками, однако, за исключением разве что Нортеля и Бокстера, молодежь особых успехов не достигла. Дэвви и Кейз предпринимали вялые попытки, но быстро сдавались. Сильве и Джерд захватили с собой луки: обе девушки владели ими вполне прилично, но и только. Зато Рапскаль опять удивил Рэйна. Он без труда демонстрировал высочайший уровень умений, каким мог похвастаться сам Рэйн, а в некоторых областях даже превосходил его. Однако Рэйн втайне надеялся, что хранителям не придется воевать. Он видел, как люди сражаются и умирают на палубах кораблей, и не хотел вновь становиться свидетелем подобных трагедий. Одно дело размахивать клинком в учебном бою, и совсем другое — вонзать кинжал в человеческую плоть.

Далеко внизу вечерние тени от кустов становились все длиннее. Рэйна не слишком радовала перспектива ночевки в этих бесплодных местах, но он помалкивал: высказывать свое мнение о том, где им лучше приземлиться, было бесполезно. Все решали драконы, а на сей раз стаю возглавляли Скрим и Дортеан. Их всадники устроились в седлах, наклоняясь вперед или свешиваясь, чтобы окликнуть друг друга. Кейз с Бокстером были так же похожи, как их оранжевые драконы, и выбрали себе одинаковые сбруи и туники. Наблюдая за молодыми людьми, Рэйн вспоминал свою собственную юность. Неужели он тоже был таким беззаботным и беспечным? Хранители летели на войну верхом на драконах и, похоже, принимали это как должное.

У него за спиной раздался отчаянный крик. Обернувшись, он увидел, что Айсфир в очередной раз пронесся над Кало и его всадником. Рэйн мельком разглядел бледное лицо Дэвви и его распахнутый рот: Тинталья резко легла на бок. Он ухватился за низкие поручни седла и стиснул их, чувствуя, как тело вдавливает в боковину. Они отделились от драконьего строя. Издали Рэйн услышал, как Дэвви выкрикивает что-то насчет «старого драного зонтика». Попытка оскорбить черного дракона рассмешила бы его, не опасайся он за свою жизнь.

Рэйну мешал дышать хлесткий ветер, со свистом проносившийся мимо его лица. Пальцы уже свело от напряжения, а они все продолжали падать. Рэйн почувствовал, как в висках пульсирует кровь, а потом она теплыми струйками потекла у него из носа. Рэйн не в состоянии был превратить свои мысли в слова, чтобы умолять драконицу смилостивиться: он просто мысленно дал ей ощутить весь свой ужас и продолжал мертвой хваткой цепляться за ремень сбруи, глядя, как навстречу ему несется бесплодная бурая земля.