Кровь и Пламя

На улице, ближайшей к их позиции, показались несколько микроавтобусов, перед которыми шли люди. Поначалу было непонятно, что это за толпа, но по мере приближения тех к площади русские увидели, что группа впереди — это примерно с десяток детей разного возраста, которых с боков подпирали автоматчики в чалмах, но без масок. С их бородатых лиц не сходили торжествующие улыбки.

— Твари! — вырвалось у Ермака.

— Знают, что снайперов у нас нет, — сплюнул Литвин.

— Не стрелять, пусть подходят! — крикнул Куприянов, хотя сам понимал, что при таком “живом щите”, ни о каких выстрелах с их стороны не может идти речи.

Тем временем толпа неспеша приближалась.

Прошло несколько минут томительного ожидания, уже можно было разглядеть заплаканные испуганные лица детей, у двух самых взрослых мальчиков виднелась кровь на лицах.

— Нелюди, — на скулах Литвина заиграли желваки.

Горячий сухой ветер налетел со стороны толпы, подняв в воздух пыль. Запах гари стал сильнее. Из-за забора, который отделял больничный двор от двора церкви раздались крики на немецком, и через несколько мгновений русские увидели, как оттуда в сторону приближающихся людей выбежало двое священнослужителей в сутанах.

На лицах мужчин с автоматами отразилось неприкрытое удивление.

— Чёрт, он-то куда? — Курт, который сидел неподалёку от Куприянова, распрямился и сделал шаг в проём ворот.

Один из священников, более старый, остановился шагах в пяти от толпы, начал что-то кричать и размахивать руками. Слов было не разобрать, но по интонации выходило, что он призывает нападавших закончить бесчинства и отпустить детей.

— Курт, он их уговорит? — спросил Игнат, вставая рядом с немцем, тот лишь пожал плечами и поджал губы.

Из микроавтобуса вылез молодой мужчина такой же внешности, как и автоматчики, но в белой свободной одежде. Его голову покрывал белоснежный платок, ниспадающий на плечи и перехваченный обручем на макушке. Он неспеша подошёл к детям и улыбаясь что-то ответил, подняв руку с зажатыми на них чётками, а после указал этой же рукой на лечебницу. Затем учтиво поклонился, приложив руку к груди.

Священник всплеснул руками, ещё что-то произнёс в сторону толпы, а потом развернулся и двинулся к лечебнице, на ходу говоря негромко рассказывая о чём-то своему спутнику. Бородачи крикнули что-то на своём наречии и подтолкнули детей, чтобы те шли быстрее, и также направились вслед за немцами. Человек в белых одеждах ухмыльнулся и забрался обратно в микроавтобус.

— Герр Майер! — священник начал говорить шагов за десять до ворот, — Вы командуете защитниками? — он остановился метрах в пяти от ворот. Сзади к нему не спеша шли дети, подталкиваемые бородачами так, чтобы оставаться всё время перед русскими автоматчиками. Микроавтобусы нажали на газ и вывернули на площадь, встав боком к больничной ограде. Из них не спеша стали выбираться автоматчики в чёрных одеждах с замотанными лицами. К этим двум машинам добавилось ещё три пикапа: два с пулемётами остановились также боком в отдалении, но напротив позиции Литвина и Ермака. Третий, с пушкой в кузове, проехал до лежащего на боку собрата и остановился там.

Куприянов спешно пересчитывал противников, за исключением двоих, что прикрывались детьми, и троих, что остались в кузовах, их было не более трёх десятков. И стояли они сейчас на открытом месте, даже с учётом их огневой мощи — превосходные цели. Вот если бы только не толпа детей перед воротами.

— Если Вы хотите говорить с командиром, отец Андрес, то можете говорить со мной, — мракоборец на воротах заложил руки за спину под своей расстёгнутой мантией.

— Я хочу поговорить с тем, кто ответственен за все те смерти, что случились на этой площади.

— Вы с ним говорили только что, — Курт был совершенно спокоен, начав покачиваться с носка на пятку.

— Давайте положим конец этому безумию, — всплеснул руками священник, — У них же дети, вы же понимаете, что они их убьют, если вы не сложите оружие.

— Тогда что помешает им убить всех остальных? — Майер посмотрел на человека в белых одеждах, не торопясь идущего от микроавтобуса к ним.

— Я просто хочу остановить кровь, Курт, — взмолился отец Андрес, — Я не хочу, чтобы гибли дети.

— Сложите оружие, доблестные войны! — человек в белых одеждах, подойдя шагов на десять, воздел руки к небу, а затем поклонился, — Моё имя Али ибн Фарид ибн Мухаммад ибн Ахмет из рода Демир, я склоняюсь перед вами, великими витязями северной страны, и предлагаю прекратить бессмысленную вражду, — глаза Куприянова после того, как человек назвался, сузились, а ноздри гневно расширились, — Мы узрели вашу силу и не хотим более проливать кровь! Мы готовы пойти на то, что вы сложите оружие, и я обещаю, ни один волос с ваших голов не упадёт после этого. Вы будете вольны идти куда заблагорассудится.

Игнат Кондратьевич вспомнил тёплый январский день два десятка лет назад, небольшой кавказский городок Шали, осаждённая такими же моджахедами комендатура… Жаль, нет сейчас рядом тех ракетчиков, что смогли тогда на них навестись.