Кровь и Пламя (СИ)

— Друг Корис! Это было оченно-оченно… — зазвучал захлебывающийся восторгом не менее знакомый голос.

— Молчи! Прибью! Видит Создатель — прибью тебя! Не хвали его за такое! — заревел медведем Рикар — Веревку тащи!

— Не вздумайте спускаться со стены! — тут же закричал я, взглянул на противоположную сторону ущелья и добавил — Рикар! Прямо под тобой висит старый шурд! Парламентер! Застрял меж двух камней! Но живой, хотя пытается прикинуться дохлым! Спустите к нему веревку. И пусть цепляется. Не убивать! Не бить! Не глумиться! Отобрать только оружие. Потом ждите меня!

И уже совсем тихонько пробормотал себе под нос:

— Вот это пример я показал всем… с нервами надо что-то делать… так дальше нельзя…

— Да-а-а… — согласно протянул приникший к скале гоблин, судорожно икнул и снова замолк.

Молчал и я, косясь на висящего на другой скальной стене шурда так и не выронившего кусок ставшей окончательно черно-серого цвета тряпки.

Спустя половину часа всех троих невольных скалолазов подняли наверх, на вершину Подковы.

Меня и гоблина на одну сторону. Старого шурда на противоположную сторону ущелья. Там темный гоблин и остался, сидя на камне в окружении воинов и ожидая моего прибытия. Когда Рикар ткнул пальцем в съежившегося у его ног шурда, а затем в сторону поселения, я лишь отрицательно покачал головой и напрягая голос, быстро объяснил, что и как надо сделать.

В результате и меня и гоблина вновь спустили вниз, на дно ущелья. Мы быстро прошли к противоположной стороне, обвязались веревками и нас подняли на вершину уже другой скальной стены, где я оказался прямо рядом с шурдом парламентером. Что больше всего меня умилило — пещерный гном молча семенил рядышком, не пытаясь убежать или сделать что-либо еще. Прямо как послушная забитая собачонка…

Тянуть склирса за хвост я не стал и сразу перешел к делу, задав старому шурду вопрос:

— С чем вы там говорите пришли? С миром? Какой еще великий вас там послал?

— Э-э… эм… — заблеял от неожиданности давно уж потерявший не только важность, но и нить происходящих событий парламентер — Мы… а вы… вы?

— Я Корис — не стал строить я из себя таинственную личность — Барон Корис Ван Исер. Твое имя мне неинтересно. Ты лишь будущий труп под моими ногами. Так кто тебя послал?

Услышав про «труп под ногами» шурд вспыхнул, в его блеклых глазах зажглись огоньки злости, быстро переходящие в беспомощную ярость. Так сидящий в клетке хорек трясется в бешенстве, глядя сквозь прутья на пленившего его человека врага… вот только хорек пушистый, изящный и красивый, а на грязного уродливого шурда нельзя взглянуть без омерзения смешанного с жалостью. Так смотрят на грязных и убогих сумасшедших бывающих в каждом селении…

Сам шурд про себя так не думал. Приподнявшись, он выпятил узкую грудь, поднял подбородок, уперся одной рукой в бок. Ух ты…

— Великий повелитель-бог Тарис желает передать весть.

— Так послал бы птичку с посланием — пожал я плечами — Хотя он и послал,… правда птичка великовата была.

— Великий повелитель-бог Тарис желает передать весть! — еще громче проскрежетал темный гоблин — Весть!

— А! — понятливо кивнул я — То есть я должен молчать и слушать, пока ты тут распинаешься — нагнувшись, я ухватил шурда за его тощую морщинистую шею и слегка сжал. Пару мгновений я с наслаждением вслушивался в хрипы гоблина, после чего ослабил хватку и, глядя в закатившиеся глаза парламентера, прошипел:

— Не надо из себя строить посланца великого правителя, шурд. Когда глядишь на меня, думай лишь о том, что я могу убить тебя прямо сейчас, и что больше ты своего великого бога-правителя Тариса не увидишь. Я не испытываю уважения к детоубийцам и тем кто пожирает человечину. Все чего я хочу прямо сейчас, так это вновь сжать пальцы и выдавить из твоего больного гнилого тельца всю твою никчемную жизнь до последней капли. Если ты уяснил мое к тебе отношение, вонючий шурд, то пробулькай что-нибудь.

— Гвах… гвукх..

— Уже лучше — поощрительно улыбнулся я, разжимая пальцы и отступая назад — Говори.

— Я парламентер! Парламентер! — зашипел шурд, держась руками за свое пережатое горло налившееся синевой — Нельзя трогать!

— Ты детоубийца — повторил я, резко мрачнее — Ты стар шурд. Сколько уже живешь? Полвека? Чуть меньше? Когда впервые вышел из подземного вонючего гнездилища и присоединился к своим сородичам разоряющих обозы людских поселенцев? Тридцать пять лет назад? Тридцать? И сколько людей и детей ты убил за это время, а? Скольких сожрал?

— У детей мягкие хрус-с-стящие косточки — глядя на меня, шурд облизнул сероватые губы, показ темный бугристый язык — Вкус-с-сно…

— Вот мразь! — пальцы Рикар с хрустом сжались. Таким кулачищем один разок ударить и нет посланца…

Остальные люди мрачно загудели, скрипнул металл щита, показался вынутый из поясных ножен длинный нож.

Вот и определились наши отношения. Можно быть смертельными лютыми врагами и при этом уважать друг-друга. Но нельзя уважать того, кто в тебе видит пищу. Того, кто жрет твоих детей.

— Вку-с-сно — повторил старый шурд, нарочит дернув кадыком. Храбрость у него есть.