Кровь и плоть

Лейла бросила на бабушку испытующий взгляд. Слезы проложили глубокие борозды в макияже пожилой женщины.

— А почему бабуля плачет?

Старик почувствовал себя не в своей тарелке.

— Расстроилась, что папа уехал, вот почему.

Лейла недоверчиво пожала плечами.

— Что тут такого? Папа и раньше уезжал. И всегда возвращался.

Дедушка Риад молчал. В комнату вошла Фарида.

— Где твоя госпожа? — спросил он.

— В своей комнате. Девочки, вам пора ложиться.

— Да-да, — подхватил старик. — Идите спать, утром увидимся.

— Ты пойдешь с нами на пляж? — спросила Лейла.

— Да. А теперь слушайтесь Фариду. Ложитесь спать.

Поднимаясь по лестнице, Лейла услышала, как дедушка сказал:

— Передай своей госпоже, что мы ждем в гостиной.

В голосе Фариды можно было уловить неодобрение.

— Госпожа очень расстроена. Она не может сойти вниз.

— Сможет, — безапеляционно заявил дедушка Риад. — Передай, что я хочу сказать ей что-то важное.

Позже, уже лежа в своих кроватках, девочки услышали громкие голоса. Они повскакивали на ноги и отворили дверь. До них донесся злой, пронзительный голос матери:

— Я отдала ему всю жизнь! — заходилась Мариам. — И вот благодарность! Быть брошенной ради белобрысой шлюхи, родившей ему ублюдка!

Дедушка говорил тише, сдержаннее, но тоже можно было разобрать:

— У него не было выбора. Так повелел принц.

— Ты его защищаешь! Берешь сторону виноватого — против собственной плоти и крови! Тебя ничего не волнует, кроме твоего банка и твоих денег. Пока у тебя есть миллионные вклады, все остальное может катиться ко всем чертям!

— Что с тобой, женщина? — озлился дедушка. — Чего тебе не хватает? Бейдр оставил тебя миллионершей. И не забрал детей, хотя по закону имел на это право. Тебе остался дом и вся недвижимость — и здесь, и в Бейруте. И специальная страховка на детей. Чего тебе еще?

Разве я виновата, что не смогла подарить ему сына? — наступала Мариам. — Почему расплачиваться всегдадолжна женщина? Разве я не носила его дочерей, не была его женой, хотя и знала, что он изменяет мне с неверными шлюхами по всему свету? Кто из нас двоих прожил достойную жизнь? Конечно, я, а не он!

— По воле Аллаха мужчина должен иметь сына. И раз ты не родила ему наследника, он не только вправе, но и обязан развестись с тобой.

Мать понизила голос, но все равно в нем звучало страшное напряжение.

— Может быть, это и воля Аллаха, но Бейдр заплатит мне за это! Дочери узнают о его предательстве и смешают его с грязью. Он их больше не увидит!

Они заговорили тише, и больше ничего нельзя было разобрать. Девочки молча закрыли дверь своей спальни и снова легли. Все казалось слишком неправдоподобным.

На следующий день на пляже Лейла вдруг остановила взгляд на дедушке, который читал газету, сидя в затененном шезлонге.

— Если папе действительно нужен сын, почему он не обратился ко мне? Я бы охотно стала мальчиком.

Дедушка Риад отложил газету.

— Это не так-то просто, дитя мое.

— Мама сказала правду? Мы его больше никогда не увидим?

Последовала долгая пауза. Наконец, дедушка произнес:

— Мама сказала сгоряча. Она скоро успокоится.

Но Мариам не успокоилась. Шли годы, и девочки постепенно переняли ее отношение к отцу. А так как он не сделал ни одной попытки возвести мост над пропастью, то они уверились в правоте матери.

Становилось прохладнее. Солнце почти село, голубое смешалось с темно-серым. Лейла повернулась на бок и спросила:

— Долго осталось ждать?

— Примерно полчаса, — ответил сириец. — Вполне достаточно, — и он прикоснулся к девушке. Лейла отпрянула.

— Не смей!

Он уставился на нее.

— В чем дело? Ты что, лесбиянка?

— Нет.

— Тогда не будь ханжой. Зачем, по-твоему, девушкам дают таблетки?

Лейла скорчила презрительную гримасу. Все мужчины одинаковы!

— Для моей безопасности, а не ради твоего удовольствия.

Он торжествующе взглянул на нее.

— Тогда давай. Попробую научить тебя получать от этого удовольствие.

Лейла резко повернулась, и винтовка в ее руке уперлась ему в живот.

— Сомневаюсь. Ты показал, как пользоваться оружием, но меня не нужно учить трахаться.

Он посмотрел на винтовку, потом на лицо девушки и, наконец, залился чистосердечным смехом.

— Ни минуты в этом не сомневался. Просто не хотел оставлять тебя без практики.

—

ГЛАВА VII

Гибкая девичья фигурка вильнула и заскользила по твердой, засыпанной песком поверхности каменного уступа, пока не приблизилась вплотную к рядам колючей проволоки. Лейла остановилась, чтобы перевести дух, затем обернулась и вперила взор в освещенный бледным лунным сиянием пейзаж. За ней ползли крупная египтянка Соад и ливанка Аида.

— Где Хамид? — поинтересовалась Лейла.

— Откуда мне знать? — египтянка добавила сочное ругательство. — Я думала, где-то впереди.

— Джамиля поранила коленку, — объяснила Аида, — и он задержался, чтобы прозондировать рану и сделать перевязку.

— Одно место он ей зондирует, — съехидничала Соад, — иначе битый час не возился бы.

— Что же делать? — пробормотала Лейла. — Нужны кусачки.

— Кажется, у Фариды были, — сказала Аида.

— Передай по цепочке.

Просьба быстро достигла конца живой цепи, и вскоре уже в обратном направлении, передаваемые из рук в руки, проследовали кусачки.