Кровь и слезы Луганска

 Сержант с позывным Фил был стоиком и даосом. Третий год он ждал трупов врагов, проплывающих мимо берега. Как правило, дожидался, особенно в те моменты, когда возвращался с ротации. На этот раз он вернулся с передка минут пятнадцать назад. Он глядел в потолок и дул на крепкий сладкий чай, вытянув ноги. Чай парил как украинская зализница, несмотря на жаркий день. Фил обхватил подстаканник огромной лапищей, попробовал чай, фыркнул по медвежьи и поставил на стол.

 Глаза его были красны, а морда лица недовольна, впрочем, как всегда. В располаге, кроме него, никого не было. Фил не знал, радоваться этому факту или огорчаться? С одной стороны, одиночество — это очень ценный минерал в толще армейской службы. С другой стороны, он был сейчас одновременно дневальным, дежурным, старшим по караулу, караульным и даже часовыми, всеми сразу. Из восемнадцати человек взвода ПТА семнадцать были на ротации, то есть на фронте. Включая лейтенанта Волкова, с понятным всем позывным. Ну еще и Воронцов где-то шлялся.

 А еще надо бы вечером прибыть к шести в штаб, после чего гулять в патруле до полуночи. Как все это совместить, сержант Фил не знал, поэтому и забил на все. Он сосредоточился на чае. Он снова поднял стакан, сдвинув глаза к переносице. Вытянул губы трубочкой. В этот момент он стал похож на Шрека. Только у Шрека не было зеленой шапочки на затылке и АК-74 на плече. А так — копия.

 Именно в этот момент и открылась дверь бывшего ангара. В помещение вошли два полковника, майоров штук пять, включая Злого, капитанов же было бесчисленное количество. Вроде семь.

— Здравствуйте, товарищи солдаты! — рявкнул один из полковников.

 Фил аккуратно поставил на стол стакан с чаем и добродушно прогудел:

— Здравия желаю, товарищ полковник! — Про себя же подумал, что вот принесла нелегкая... И порадовался, что не достал коньяк и не плеснул его в чай. Ибо полковник первым делом схватил кружку и сделал большой глоток. «Опять заваривать», — подумал Фил и сделал дурацкое выражение лица. Ибо как завещал нам великий Швейк...

 — А что это у вас здесь?

 Фил огляделся и не нашел бардака. Угольная печь, затем стиралка со шлангом, брошенным в сток бывшей душевой, стойка с посудой, микроволновка (две штуки, одна не работает), стол на двадцать рыл, телевизор, дающий черно-белую картинку на ворота, тапик...

— Где? — не понял сержант.

— Вот это вот все, — неопределенно махнул рукой полковник.

— Это столовая, — ответил Фил.

— А почему вы пьете чай в столовой? Для чая положена чайная.

«А хер его знает!» — подумал Фил, но отвечать так не стал. Придурковатый вид перед начальством надо иметь, придурковатый.

— Где дали, там и пью, — так ответил он. А после этого вытаращил глаза. К воротам, которые показывал старый «Горизонт», подъехала тачка. Оттуда высадился с сумками Воронцов. В гражданском, естественно. Курточка кожаная, джинсики, шляпа вот эта, хипстерская. Воронцов открыл ворота, просунув руку через проволоку. Втащил сумки, закрыл ворота. «Хорошо, что их смазали...» Воронцов поперся не к казарме, а к столовой, где сейчас и находился Фил с незнакомыми полковниками и свитой. И почему они из штаба пешком пришли? Полковники же жопы на машинах возят? А псы где? Динка-то с командиром в леса уехала, это понятно. Беззубый Мухтар, муж немецкой овчарки Дины и их общий сын Персик, должны были галдеж поднять. Но цепь Рафика была пуста: видимо, убежал в город, пока жены-то нет. А ленивый Персик поднял свою пудовую башку, увидел, что идет Воронцов в шляпе, тяжело вздохнул и снова бухнулся в пыль.

 Персику было 10 месяцев, но в холке он уже доставал взрослому мужику по пояс. А в башке все еще считал себя месячным малышом. Эта махина все еще был щенком с добрыми глазами. Воронцов остановился на экране телевизора и начал чесать башку Персику.

 Злой увидел напряженное лицо Фила, оглянулся. Разглядел экран, после чего громко кашлянул:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться!

— Обращайтесь, майор, — лениво ответил полковник.

— Давайте кухню посмотрим на предмет санитарии.

— Добро, глянем, куда идти.

 В этот момент Воронцов двинулся к двери столовой. До катастрофы оставалось секунд тридцать, может, минута. Точно минута. Из-под лавки курилки выскочила любимица взвода Фрикаделька: котейка женского пола. И побежала наперерез Воронцову. Тот отвлекся, поставив сумки, подхватил котейку и начал чесать за ухом.

 Злой же кивнул Филу и выступил вперед, отвлекая внимание полковника и всей комиссии.

— Здесь ребята моют посуду, здесь душ, там холодильники и компот...

— Вижу, — полковник рявкнул и направился в душ.

 Фил за спиной свиты скорчил в ответ рожу. Заметил это только майор с позывным Злой. Майор погрозил кулаком Филу, тот быстро накинул чей-то бушлат на экран и скользящим шагом, неслышно подошел к двери.

— Тааак... А где у бойцов комната отдыха? — рыкнул проверяющий. Свита незамедлительно начала черкать ручками в блокнотах.

— Шо? — прошептал сержант и хлопнул себя по лбу. Другой рукой взялся за ручку...