Кровь и железо

— Он пытался, но мой ум занимали девушки и фехтование.

— А-а. Я уже давно потерял интерес к подобным вещам.

— Я тоже. Давайте вернемся к Байязу.

Старик вздохнул:

— Давным-давно, еще до того, как возник Союз, все Срединные земли были поделены на множество мелких царств. Они часто воевали друг с другом, возвышались и распадались с течением лет. Одним из этих царств правил человек по имени Гарод, которого позже стали называть Гародом Великим. О нем вы слышали, я надеюсь?

— Разумеется.

— Байяз пришел к Гароду в тронный зал и пообещал сделать его королем всех Срединных земель, если тот будет поступать так, как Байяз ему подскажет. Гарод, будучи молодым и своенравным, не поверил. Тогда Байяз разбил длинный стол при помощи своего искусства.

— Магии, да?

— Так говорится в предании. Это произвело на Гарода глубокое впечатление…

— Вполне могу понять.

— И он согласился следовать советам мага.

— А именно?

— Основать столицу здесь, в Адуе. Помириться с кем-то из соседей, объявить войну другим. А также согласился с тем, когда и как это следует делать. — Старик, прищурившись, посмотрел на Глокту. — Кто рассказывает историю, вы или я?

— Вы, конечно. — «И ты не торопишься с этим».

— Байяз сдержал свое слово. Через какое-то время Срединные земли были объединены, Гарод стал их первым верховным королем, и зародился Союз.

— И что потом?

— Байяз оставался главным советником Гарода. Все наши законы и установления, устройство нашего правительства — все это, говорят, изобретено им и претерпело лишь немногие изменения с тех далеких дней. Байяз основал закрытый и открытый советы, он сформировал инквизицию. После смерти Гарода он покинул Союз, но пообещал однажды вернуться.

— Понимаю. Что из этого является правдой, по вашему мнению?

— Трудно сказать. Маг? Волшебник? Чародей? — Старик посмотрел на колеблющееся пламя свечи. — Для дикаря вот эта свеча покажется магией. Очень тонкая черта отделяет магию от мошенничества, не так ли? Но Байяз был очень умным человеком, и это факт.

«Все бесполезно».

— А что было до того?

— До чего?

— До Союза. До Гарода.

Старик пожал плечами.

— Во времена темных веков мало заботились о ведении летописей. Мир лежал в хаосе после войны между Иувином и его братом Канедиасом…

— Канедиасом? Мастером Делателем?

— Ну да.

«Канедиас. Он смотрит на меня со стен моей маленькой комнатки в подвалах очаровательного домика Секутора. Иувин лежит мертвый, а одиннадцать его учеников-магов идут мстить за него. Я знаю эту историю».

— Канедиас, — пробормотал Глокта. Образ темной фигуры с языками пламени за спиной четко стоял в его мозгу. — Мастер Делатель. А он существовал в действительности?

— Трудно сказать. Он находится посередине между мифом и историей, я полагаю. Возможно, в его истории есть некое зерно истины. Кто-то же построил эту здоровенную чертову башню, а?

— Башню?

— Ну да, Дом Делателя! — Старик обвел жестом комнату вокруг себя. — Говорят, все это построил тоже он.

— Что, и библиотеку?

Старик рассмеялся:

— Весь Агрионт. По крайней мере, скалу, на которой он стоит. И Университет тоже. Он построил его и назначил первых адептов, чтобы помогали ему в работе, в чем бы она ни заключалась, и проникали в природу вещей. Мы все ученики Делателя, хотя я сомневаюсь, что об этом знают там, наверху. Он ушел, но работа продолжается, так?

— В каком-то смысле. А куда он ушел?

— Ха! Он мертв. Ваш друг Байяз убил его.

Глокта поднял одну бровь.

— В самом деле?

— Так гласит предание. Вы не читали «Падение мастера Делателя»?

— Эту чушь? Я считал, что там одни выдумки.

— Так и есть. Эффектная дешевка, но она основана на писаниях того времени.

— Писаниях? А что-нибудь из подобных вещей уцелело?

Старик прищурил глаза:

— Кое-что.

— Кое-что? И они есть здесь, у вас?

— Да. Особенно интересен один документ.

Глокта твердо посмотрел в глаза старика и произнес:

— Принесите его мне.

Древняя бумага хрустела в пальцах адепта-историка, когда тот осторожно разворачивал свиток и расстилал его на столе. Желтый морщинистый пергамент с обтрепавшимися от возраста краями густо покрывали неразборчивые письмена — странные, совершенно непонятные для Глокты.

— Что это за язык?

— Древний язык. Лишь немногие теперь могут прочесть его. — Старик указал на первую строку. — Здесь написано: «Повествование о падении Канедиаса, третий из трех».

— Третий из трех?

— Из трех свитков, я предполагаю.

— А где еще два?

— Утрачены.

— Хм.

Глокта взглянул в бесконечную тьму книгохранилища: «Удивительно, если хоть что-то не пропало в этих дебрях».

— О чем здесь еще говорится?

Старик-библиотекарь вгляделся в непонятные письмена, скудно освещенные трепетным светом единственной свечи. Он провел дрожащим пальцем по пергаменту, беззвучно шевеля губами.

— «Велика была их ярость».

— Что?