Кровь и железо

— Конечно, город ужасно вырос с тех пор, как я последний раз был здесь, — говорил Байяз. — Район, который вы называете Три Фермы, теперь так многолюден, там идет такая бурная деятельность! А я помню времена, когда на том месте действительно стояли три фермы, и больше ничего! Честное слово! Причем эти фермы находились далеко за стенами города!

— Э-э… — протянул Луфар.

— А что до нового здания гильдии торговцев пряностями — я никогда не видел столь самодовольного…

Глокта хромал за ними, и его мысли метались, вылавливая скрытый смысл в море болтовни. Он искал порядок в этом хаосе.

«Зачем выбирать свидетелем меня? Почему не самого архилектора? Может быть, он считает, что меня легче провести? А зачем ему Луфар? Потому что Луфар выиграл турнир? А каким образом он выиграл? Может, капитан тоже замешан в обмане?»

Однако если Луфар и был в чем-то замешан, он ничем этого не выдавал. Глокта видел перед собой обычного самовлюбленного молодого идиота.

«И у нас есть еще одна головоломка».

Глокта покосился на огромного северянина. На изрубленном лице Логена не отражалось никаких преступных намерений, да и вообще никаких намерений. Невозможно было понять, что у него на уме.

«Кто он — полный глупец или очень хитрый человек? Можно ли им пренебречь или его следует бояться? Слуга он или господин?»

Ни на один из этих вопросов не было ответа. Пока.

— Ну а это место сейчас — лишь тень того, чем оно когда-то являлось, — сказал Байяз.

Он остановился перед входом в Университет и окинул взором ветхие покосившиеся статуи. Потом резко постучал в потемневшую деревянную дверь, так что она заходила на петлях. К удивлению Глокты, дверь почти сразу же отворили.

— Вас ожидают, — прохрипел древний привратник.

Они прошли мимо него и окунулись в полумрак.

— Я провожу вас… — начал старик, с трудом затворяя скрипящую дверь.

— Не нужно, — кинул ему Байяз через плечо, устремляясь вперед по пыльному коридору. — Я знаю дорогу!

Глокта изо всех сил старался не отстать. Он обливался потом, несмотря на холодную погоду, и припадал на горящую болью ногу. Он так спешил, что не имел времени подумать над тем, откуда лысый мошенник знает это здание.

«А он явно очень хорошо знает его!»

Байяз шагал уверенно, словно ходил здесь всю жизнь. Он неодобрительно качал головой при виде того, в каком состоянии находился Университет, и продолжал болтать:

— Нигде и никогда я не видел столько пыли. Как вам это нравится, капитан Луфар? Черт подери, я не удивлюсь, если здесь не прибирались со времен моего последнего посещения! Как можно заниматься науками в таких условиях? Не представляю!

Сотни мертвых и заслуженно позабытых адептов угрюмо взирали на них со своих портретов, как будто раздраженные этой суматохой.

Они шли по коридорам Университета — древнего, пыльного, всеми позабытого здания. Здесь не было ничего, кроме потемневших старых картин и заплесневелых книг. Джезаль никогда не понимал, зачем нужны книги. Он прочел несколько томов о фехтовании и верховой езде, еще парочку о знаменитых военных кампаниях, да однажды открыл огромную историю Союза, найденную в отцовском кабинете, но заскучал на четвертой странице.

— Вот здесь мы сражались со слугами Делателя, — продолжал бубнить Байяз. — Я хорошо помню, как это было. Они взывали к Канедиасу, умоляли его спасти их, но он так и не сошел вниз. Коридоры в тот день были залиты кровью, наполнены дымом и содрогались от воплей.

Джезаль не понимал, почему старый дурак выбрал именно его, чтобы рассказывать свои байки. Еще меньше он понимал, что отвечать магу.

— Наверное, это было… жестоко, — пробормотал юноша.

— Так и есть, — кивнул Байяз. — И я не горжусь этим. Но хорошим людям иногда приходится делать жестокие вещи.

— Точно, — внезапно буркнул северянин.

Джезаль и не подозревал, что он слушает.

— Кроме того, тогда была совсем другая эпоха. Жестокое время. Лишь в Старой империи можно было найти людей, несколько возвысившихся над первобытной дикостью. А Срединные земли, это сердце Союза, являли собой настоящий хлев. Никчемная страна, где жили постоянно воюющие варварские племена. Самые удачливые попадали на службу к Делателю, прочие оставались дикарями с размалеванными лицами, без письменности, без науки. Они мало отличались от животных.

Джезаль украдкой бросил взгляд на Девятипалого. Не так уж трудно представить себе варваров, когда у тебя под боком такая огромная скотина. Однако мысль о том, что прекрасная родина Джезаля была когда-то «никчемной страной», а его предки — примитивными дикарями, казалась нелепой. Этот лысый старик либо пустой болтун, либо лжец, но некоторые важные люди почему-то принимают его всерьез. Джезаль всегда считал полезным делать то, что говорят важные люди.

Логен вслед за остальными прошел в запущенный дворик, ограниченный с трех сторон полуразрушенными корпусами Университета, а с четвертой — внутренней стороной отвесной стены Агрионта. Все вокруг заросло мхом, густым плющом, высохшим колючим кустарником. Среди бурьяна на шатком стуле сидел человек и наблюдал за приближающейся компанией.