Кровь и железо

Логен поискал взглядом свой меч. Вихрь обратившихся в пепел листьев хлестал вдоль дороги, жег лицо и руки. Жар наваливался, словно огромная тяжесть, выжимая пот из пор. Логен нащупал окровавленную рукоять меча и схватил ее израненными пальцами, затем поднялся, шатаясь и издавая бессмысленные вопли ярости, хотя сражаться было больше не с кем. Стена пламени пропала так же внезапно, как появилась, оставив Логена кашлять и моргать глазами в клубящемся дыму.

Наступившая после этого рева тишина казалась абсолютной, легкий ветерок — ледяным. На месте деревьев остался широкий круг обугленных расщепленных пней, словно они горели несколько часов. Баррикада превратилась в оседающую груду пепла и черных головешек. Два трупа лежали поодаль, распластанные на земле, и в них с трудом можно было опознать людей: они обгорели до самых костей. Почерневшие наконечники копий валялись на дороге, древки исчезли бесследно. От лучников не осталось ничего — они стали сажей, которую ветер разнес по лесу. Малахус Ки неподвижно лежал лицом вниз, закрыв руками голову, а позади него распростерлась на боку лошадь Черноногого. Одна нога животного тихо подергивалась, остальные уже не двигались.

— Ну вот и все, — произнес Байяз.

Его тихий голос заставил Логена подпрыгнуть. Почему-то он ожидал, что здесь больше никогда не раздастся ни единого звука. Первый из магов перекинул ногу через седло и соскользнул на дорогу. Его лошадь стояла спокойно и послушно; за все время она ни разу не двинулась с места.

— Что ж, мастер Ки, теперь ты видишь, чего можно достигнуть, если прилежно изучать растения?

Байяз говорил спокойно, но руки его дрожали. Дрожали сильно. Он выглядел изможденным, больным, старым, словно десять миль тащил на себе груженую повозку. Логен уставился на него, покачиваясь взад-вперед и бессильно опустив руку с мечом.

— Значит, вот это и есть искусство?

Его голос звучал очень тихо и как будто издалека. Байяз вытер пот с лица.

— В некотором роде. Не сказать, что очень утонченное. Но… — Маг ткнул носком сапога обгорелое тело. — Северяне не оценили бы утонченность. — Он скривился, потер запавшие глаза и взглянул вдоль дороги. — Куда, черт возьми, подевались кони?

Логен услышал хрип со стороны павшей лошади Черноногого. Он побрел к ней, споткнулся, упал на колени, встал и снова пошел. Его плечо пульсировало от боли, левая рука онемела, ободранные пальцы кровоточили, но Черноногому было еще хуже. Гораздо хуже. Он лежал, опираясь на локти, его ноги придавила упавшая лошадь, руки обгорели и превратились в сплошные раздувшиеся раны. На залитом кровью лице застыло выражение глубочайшего изумления. Он безуспешно пытался выбраться из-под лошадиного бока.

— Проклятье, ты убил меня, — прошептал Черноногий, глядя на свои изуродованные руки. — Со мной покончено. Я никогда не смогу вернуться назад. А даже если бы смог, зачем мне возвращаться? — Он безрадостно хохотнул. — Бетод теперь не так милостив, как раньше. Убей меня сейчас, пока не пришла боль. Так будет лучше.

Он обмяк и снова опустился на дорогу.

Логен посмотрел на Байяза, но от того не приходилось ждать помощи.

— Я не силен в целительстве, — резко сказал маг, оглядывая круг выжженных пней. — Я уже говорил тебе: как правило, мы специализируемся на чем-то одном.

Он прикрыл глаза и наклонился, опершись ладонями о колени и тяжело дыша.

Логен подумал о каменных плитах пола в зале у Бетода; о двух принцах, что смеются и тычут в пленника острыми предметами.

— Ладно, — пробормотал он и поднял меч. — Ладно.

Черноногий улыбнулся ему:

— Ты прав, Девятипалый. Я не должен был становиться на колени перед Бетодом. Никогда. Пусть бы он провалился вместе со своим Ужасающим. Лучше бы я сражался до последнего и умер в горах. Это было бы честно. Но я устал от сражений. Ты ведь понимаешь меня?

— Понимаю, — буркнул Логен. — Я тоже устал.

— Так и есть, — проговорил Черноногий, глядя ввысь, в серое небо. — С меня хватит. Так что, пожалуй, я это заслужил. Все честь по чести. — Он поднял подбородок. — Ну, ладно. Давай, парень, заканчивай.

Логен поднял меч.

— Я рад, что это сделаешь ты, Девятипалый, — просипел Черноногий сквозь сжатые зубы. — Как бы то ни было.

— А я не рад.

Логен рубанул клинком.

Обгорелые пни еще тлели, над ними вились дымки, но воздух значительно похолодел. Логен чувствовал во рту вкус крови. Возможно, он прикусил язык в разгар схватки, а может быть, то была чужая кровь. Он швырнул меч на землю. Клинок отскочил и загромыхал, кропя грязь красными каплями. Ки на некоторое время потрясенно застыл, потом перегнулся пополам, и его вырвало прямо на дорогу. Логен опустил взгляд на обезглавленный труп Черноногого.

— Он был хороший человек. Лучше меня.

— История сплошь завалена мертвыми телами хороших людей. — Байяз неловко опустился на колени, подобрал меч и вытер клинок о куртку Черноногого, потом поднял голову и прищурился, глядя на дорогу сквозь пелену дыма. — Надо двигаться дальше. Пока не появились другие.