Кровь. Меч. Корона

Впереди, наконец, показались ворота крепости, над которыми обыкновенно располагалась оружейная комната. Сама крепость выглядела грозно и внушительно, не хотел бы я такую брать штурмом. Высокие стены, узкие бойницы, широкий ров. Ворота, впрочем, были открыты, и мы беспрепятственно прошли внутрь, лишь солдаты гарнизона проводили нас скучающим взглядом.

— Куда мы идём? — спросил я.

— Как это куда, — ответил Киган. — К самому главному, конечно. Как там его называют у вас? Точно не король, это я знаю.

Я рассмеялся.

— Наместник тебя не примет, будь ты хоть дважды королём, — сказал я.

— Что-что?

— Что слышал. Насколько я знаю, к нему люди месяцами попасть пытаются и не могут. Если ничего не поменялось, конечно.

Киган сплюнул на пыльный двор крепости.

— Что это за повелитель такой, мать его?

Я пожал плечами.

— Наместник Марцелл Амадо Флавио, Хранитель Северных пределов, и прочее, и прочее. Пойдём отсюда, солдаты смотрят уже.

Мы поспешили убраться из крепости, чтоб не нарваться на неприятности, которые всегда можно легко найти рядом с солдатами, тем более, во весь голос обсуждая личность наместника.

За всю жизнь ни разу не слышал о том, чтоб кто-то из просителей добился аудиенции у наместника. Как я понял уже потом, наместник Марцелл считал своё назначение ссылкой или изгнанием и не спешил выполнять свои обязанности правителя, и его легко можно понять. Северные пределы не славились богатством.

Спустя полчаса мы втроём сидели в трактире «Два журавля» на пересечении Луковой и Зелёной улиц и цедили пиво, раздумывая, что делать дальше. Решали мы с Киганом, разбойник покорно ждал, но и попыток к бегству не предпринимал. Я даже купил ему выпить.

Киган задумчиво ковырял ножом столешницу, вырезая какие-то символы. Трактирщик зыркал на нас из-за стойки, но мешать не осмелился.

— Если не наместнику, то кому? — спросил король, имея в виду, кому можно сдать пленника и получить награду.

— Судьям. Кому-нибудь из офицеров в крепости. Можно в магистрат, — перечислял я, всё отчётливей понимая, что не хочу сдавать Снегиря властям. Пусть он и был убийцей, и даже поранил меня стрелой, но я не чувствовал, что он заслуживает смерти. Почему-то я чувствовал к нему жалость.

— Проклятье, как у вас всё сложно! — воскликнул Киган. — То ли дело у нас, голову с плеч и никаких проблем!

— Цивилизация, — ответил я. — Закон.

— Эта ваша циви…хреновина только всё портит, — отмахнулся гаэл. — Живёте… Как не знаю кто. Судьи, наместники, магистрат, столько законов, что за всю жизнь не выучить. То ли дело у нас. Как прадеды жили, так и мы живём, и никаких проблем. Убил — сам умрёшь. Украл — уплати. Просто и понятно.

Я пожал плечами.

— Может и так. Только мы благодаря законам и цивилизации полмира завоевали. А у вас лишь кусок земли, на котором кроме вас никто жить не может, — сказал я и понял, что сболтнул лишнего.

Киган зло прищурился, глядя мне в лицо. Ноздри его широко раздувались, щёки покраснели. Похоже, я случайно задел его больную мозоль.

Когда-то давным давно все эти земли безраздельно принадлежали гаэлам. До тех пор, пока сюда не пришла Теурия со своей непобедимой армией.

— Не будь ты моим другом, я бы тебя убил, клянусь, — медленно произнёс он.

— Я рад, что мы не враги, — я примирительно поднял руки.

— Выпьем за то, чтоб оставаться друзьями, — сказал он и мы подняли кружки с пивом.

— И всё-таки, — Киган переменил тему после неловкого молчания. — Кому выгоднее его сдать?

Я на пару секунд задумался. Вряд ли многое поменялось за два года рабства, но и точных расценок я никогда не знал. Знал одно — точно платят за пойманных преступников в магистрате, а солдаты, по слухам, могли не заплатить вовсе, а то и повязать как раскаявшихся сообщников.

— А родственники у тебя есть, Снегирь? — задумчиво протянул я.

— Батя старый только остался. Здесь, в городе, — ответил он после небольшой заминки. — Только он меня знать не желает.

Я хлопнул пустой кружкой по столу, бросил рядом монету и встал. Киган смотрел на меня с нескрываемым интересом.

— Веди к бате, — сказал я. — Может, он заплатит.

Разбойник замешкался, попытался что-то возразить, но я пихнул его кулаком под рёбра и мы отправились в путь.

Через полчаса мы стояли перед воротами небольшой покосившейся избушки в Мясницком ряду. Я постучал в ворота, давно некрашеные, с поржавевшими петлями. Никто не отреагировал, не вышел и не ответил.

— Может, он помер давно, — буркнул Киган. — Да и с чего бы ему платить?

Я не обратил внимания на его слова, и продолжил колотить по гнилым доскам. Наконец, дверь распахнулась, и к нам вышел старик в кожаном фартуке, измазанный чем-то красно-коричневым.

— Вы кто такие? Я вас не звал! — произнёс он, и я едва смог удержать смех.

— Да, гостеприимством ваша семейка не славится, — сказал Киган и вытолкнул разбойника вперёд.

Снегирь выглядел жалко, словно побитый пёс. Руки тряслись, кадык ходил ходуном, он силился что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова.

— Да вот, сына твоего привели, — сказал я.

Старик демонстративно фыркнул.

— Мерзавец нам признался, что четверых человек пришил своими руками, — сказал Киган.