Кровь. Меч. Корона

— Подкинь в сено вот эту траву, крестовник, — он показал мне на невзрачный кустик. — Вся скотина отравится и подохнет.

Я присмотрелся и запомнил.

— Откуда знаешь? — спросил я.

— Меня пытались им отравить, — беззлобно ответил Киган, будто рассказывая о каком-то пустяке.

Я, разумеется, последовал его совету, и весьма успешно.

Лето сменилось короткой осенью, выпал снег, долгая северная зима, показавшаяся мне бесконечной, наконец закончилась, дни стали длиннее, и первая трава зазеленела. Я почувствовал, что начинаю привыкать к рабской рутинной жизни.

Я поделился этим наблюдением с Киганом.

— Думать даже не смей, — прошипел он, а его глаза сверкнули из-под длинных волос, словно у безумца. — Мы выберемся, так и знай.

К весне еды стало мало во всей деревне, и наш скудный рабский паёк уменьшился до совсем крохотных размеров. Нам пришлось воровать еду, а иногда приходилось отбирать её у более слабых рабов.

Гаэлы старались пресекать это, избивая нас за малейшие проступки. Избивать меня всегда приходил Доннел, он никак не мог простить мне порезанную руку. Оказывается, я перерубил сухожилия, и после того, как рана зажила, кисть осталась скрюченной. Я втайне радовался, что сделал его калекой.

В начале лета привели новых рабов. Я смотрел в их испуганные обречённые лица и узнавал себя. Никого знакомого среди них я не встретил, поэтому не стал обращать на них внимания.

Как-то раз в деревню приехали гаэлы в богатых одеждах. Я проводил их взглядом, опираясь на мотыгу, и что-то в их виде заставило меня нервничать. Какое-то гадкое предчувствие.

Я вернулся в землянку после рабочего дня, хотел спросить Кигана об этих всадниках, но не обнаружил ни его самого, ни его вещей.

— Ищешь свою голубку? — самодовольно ухмыльнулся Озрик, глядя, как я стою посреди землянки.

Мне так и захотелось разбить ему рожу, но я сдержался.

— Он не пришёл вечером, — произнёс кто-то из рабов, я не увидел в темноте, кто именно.

— Его забрали? — спросил я.

— Кто? — спросили меня в ответ, и я понял, что спрашивать бесполезно. Нужно искать самому.

Я дождался, пока на улице совсем стемнеет и все остальные рабы лягут спать. Нас почти не охраняли, да и зачем? Мы были рабами в чужой стране, где можно ехать несколько дней в любую сторону и никого не встретить. Безлюдные враждебные пустоши.

В землянке было темно, хоть глаз коли, но я по памяти подошёл к двери, стараясь никого не потревожить. Дверь сегодня сторожил Оффа, мальчишка-гаэл. Он был младше меня всего на пару лет, но тогда мне казалось, что между нами целая пропасть.

— Оффа, — шепнул я и тихонько постучал в дверь. — Оффа, открой засов, забыли парашу вынести.

— До утра нюхайте, — ответил Оффа.

Я живо представил, как мои пальцы сжимаются на его шее.

— Оффа, открой, — продолжил я. — Ничего не случится, я вынесу и обратно зайду.

— Нет, нельзя.

— Да не узнает никто, перестань, — настаивал я. — Тут уже дышать нечем.

— Только быстро, — прошипел Оффа, а я скрестил пальцы на удачу.

Тихо скрипнул засов, я помолился всем святым и богам, толкнул дверь и бросился на Оффу. Я повалил его на землю, схватил за шею и душил до тех пор, пока не прошли последние предсмертные судороги. Я до сих пор помню его удивлённые глаза. Я забрал его дубинку, затащил тело в землянку и запер снаружи дверь.

Стояла тёмная безлунная ночь, и я подумал, что именно в такие ночи просыпаются злые духи, а ведьмы выходят на охоту. В хижинах все мирно спали, свет горел только в доме вождя. Туда-то мне и надо.

Я подкрался к дому и заглянул через маленькое окошко. Внутри шла небольшая пирушка, вождь принимал гостей. Гаэлы веселились, глядя, как Киган ап Конайлли, король без королевства, прислуживает за столом вместе с кухонными рабынями. Они его знали, это было видно. Ничем хорошим это не кончится, подумал я. Нужно что-то делать.

Я пробрался в соседний дом, подошёл к очагу и раздул тлеющие угли. Взял полено, и вдруг услышал шаги за спиной. Я обернулся с дубинкой наготове, и увидел гаэльскую девочку, смотрящую на меня.

— Тсс, — прошептал я, прислонив палец к губам.

Девочка похлопала ресницами, а я взял тлеющую головню и выскользнул из дома. Пальцы нестерпимо жгло, но я старался не обращать внимания. Я сунул горящее полено в соломенную крышу дома вождя, подождал, пока пламя хоть немного разгорится, а затем обошёл дом с другой стороны, чтоб поджечь и там. Огонь побежал по сухой соломе красными язычками, и я улыбнулся. Давно пора было спалить эту деревню к чертям.

— Киган! — заорал я, надеясь, что он услышит меня. — Киган, бежим!

Я схватил горящую солому и бросил на другой дом.

— Пожар! — крикнул кто-то в деревне.

Люди стали выбегать из своих хижин, поднялся шум, и я расхохотался. Огонь с весёлым треском перекинулся на другие дома.

— Киган! — снова закричал я.

Он выбежал из дома вождя, радостно ухмыляясь. Я схватил его за рукав и оттащил в сторону.

— Твоих рук дело? — спросил он.

Я не ответил, это было и так понятно. Мы прокрались через деревню и побежали на юг. Зарево от пожара не исчезало до самого утра.

Глава 3