Кровь Меровингов

Шелк, бархат и плетеная замша его костюма, расшитые золотыми и серебряными нитями, говорили о том, что их владелец был приверженцем последней моды. Длинные рукава лиловой коты со множеством пуговок свисали до пола. Белый сюрко с серебряной вышивкой и золотыми вензелями прикрывал серебряный плащ-мантель, свешиваясь с левого плеча юноши. На бархатном берете красовалось большое страусовое перо, скрепленное аграфом. На поясе блестел тонкий кинжал в золотой отделке.

– Милорд, рада знакомству! – ответила поклоном Луиза, изучая слишком изящный кинжал. Вряд ли бы он спас жизнь своему владельцу в случае нападения.

Церемония представления закончилась. Сэр Бернар проводил дочь к ее месту за столом, и все вновь сели за трапезу.

Слуги принесли следующую перемену блюд. Ароматы кушаний, подаваемых попеременно, соперничали друг с другом по изысканности, которую только можно себе представить. Рыцари лишь дивились такому изобилию, свидетельствовавшему о богатстве и знатности хозяина.

– Держи себя в руках! – зашептал Жан, сидевший рядом с Луизой.

– Не могу! – так же шепотом ответила она, сверля ненавидящим взглядом своего жениха.

Альваро де Торнес с полным удовлетворением оценивающе рассматривал Луизу. Рыцари Лионель и Филипп, сидевшие напротив, тоже не сводили с нее глаз, с любопытством наблюдая за происходящим.

– Ты чего такая измученная? – брат с участием заглянул Луизе в лицо. – Если из-за него… – он кивнул в сторону испанца, – не стоит так убиваться.

– Не только! – вздохнула она, переходя на еле слышный шепот. – Беда у нас! Оборотни появились в селениях. Людей убивают.

– Да ты что?! – округлил глаза брат.

– Так и есть! Подробнее расскажу потом.

– Хватит шептаться, – прикрикнул на них отец. – Так что там Вы говорили о волнениях в Арагоне? – спросил он у испанца, возобновляя прерванный появлением Луизы разговор.

– Королевство сотрясают постоянные восстания черни, – ответил тот, наблюдая, как служанка наливает в его кубок вино. – Я своих держу крепко. А вот в восточных землях за две недели случилось семь восстаний. Хайме, конечно, помог кортесам. Крови пролилось много, – испанец злобно усмехнулся, – но и себя при этом не забыл.

– Хм! Догадываюсь, что поставлено на кон, – заулыбался в бороду сэр Бернар, памятуя хитрость арагонского правителя.

– В обмен на помощь Сарагосам урезали их права на управление делами королевства! – Альваро мстительно сверкнул глазами.

Граф Бернар ухмыльнулся.

– Хайме гнет свою линию. А что в Кастилии?

– Кастилию пытаются поделить, как яблочный пирог.

Услыхав про упоминание о пироге, Луиза огляделась.

Ее вниманием завладели разнообразные блюда из нежной оленины, зайчатины в острых и пряных соусах, рыбный и печеночный паштеты, языки соловьев, гусиные полотки, жаркое из дикого кабанчика с майораном и шпиком и тушеные овощи.

В раздражающем присутствии испанца кусок в рот не лез, но желудок настойчиво требовал свое. Луиза принялась за еду.

– Регенты опять не могут договориться между собой? – поинтересовался сэр Бернар, крутя кубок. Кастильские регенты дон Хуан и дон Педро, как вампиры, высасывали соки из королевства, ослабляя его постоянным дележом.

– Через два с половиной года Альфонсо станет совершеннолетним и взойдет на престол. Борьба за королевство, понятно, усиливается, – пояснил испанец.

Сэр Лионель, играя перстнями на изящных руках, засмотрелся на Луизу и неожиданно для себя смутился, перехватив взгляд ее отца.

– Но самое главное: Папа предоставил право захвата Сардинии! – голос испанца приобрел алчные нотки. Он собирался участвовать в грабеже богатой земли.

– Кого Хайме ставит во главе войска? – оживился сэр Бернар, смекнув о возможных выгодах и для себя.

– Наследника, разумеется!

– А кто будет снаряжать войско?

– Частично король, частично кортесы. Король оплатил вооружение только пехотинцев, а нужды кавалерии лягут на наши плечи. Не желая упускать деньги из своей казны, Хайме дал волю каждому из нас взять желаемое в самой Сардинии, тем самым окупив свои расходы.

– Так Вы, граф, собрались на войну? – сэр Бернар крякнул и заерзал в своем кресле.

– Конечно! А вот по возвращению можно будет подумать о свадьбе, – ответил как-то чересчур громко де Торнес.

Раздался стук удара. Нож Луизы впился в столешницу.

Жан побледнел. Лионель вздрогнул. Филипп удивленно повел бровями. Альваро прищурился. Отец свирепо посмотрел на дочь.

– Войско наполовину готово к выступлению, – как ни в чем не бывало продолжал испанец, – месяца через два-три выдвинемся на Сардинию.

– Я его убью! – зашипела Луиза, не в силах сдержаться.

– Ты с ума сошла! Тише! – умолял ее Жан.

Луиза вытащила из столешницы нож и наклонила голову. Пальцы дрожали. Дыхание сбивалось. Ощущая себя словно выставленной на потеху приезжим рыцарям, Луиза сгорала от стыда и негодования.

«Скорей бы добраться до постели», – думала она, проклиная долг гостеприимства и чертыхаясь про себя жутким образом.