Кровь молчащая

1917 год. Из тетради Александра Петровича Меерхольца:

«…Большевики страшнейшим образом разодрали Россию изнутри на множество мельчайших осколков. Многовековая могучая империя рухнула, словно добрый дуб под ударами топора. Рухнула в анархию и чудовищную, мерзкую неразбериху. Потребовалось всего несколько лет, чтобы из страшной, кровавой каши российских мятежей и бунтов появились ровные контуры нового рабоче-крестьянского государства – красной России. Неожиданно для всех: для доблестной белой гвардии, для союзников, для многих из нас – Ленин с успехом собирает страну в единый мощный кулак, под чуждое светлому разуму знамя, под новую идею. Тактика полноценного выживания диктует большевикам действия, в конечном итоге приводящие к уничтожению старой и образованию новой России…

Желающие уничтожения старой России перегрызли русской власти шею – иного выражения своей мысли я на сегодняшний день не подберу. Для организаторов крушения России всё ещё живой претендент на трон – это настоящая катастрофа. От этого-то законные наследники царского престола беспощадно, зверски истерзаны и убиты…

Желающие уничтожения России развалили русскую армию, раскололи надвое сословия, семьи. Единого, мощного оплота армии у России больше нет. Есть толпы плохо организованных вооружённых людей в шинелях и бушлатах…

Желающие уничтожения России разрушили многовековой механизм управления государством…

Но Россия окончательно не погибла. Да, может быть, она склонила голову, ослабла, застонала, затаилась. Но не погибла…

Количество человеческих жертв по России на сегодняшний день, вероятно, исчисляется уже миллионами. Противоборствующие стороны совершают чудовищные преступления против невинного мирного населения, против солдат противника и даже против подозреваемых в сочувствии к противнику…

Но революции просто так, из ничего, не происходят. Годами, десятилетиями их тщательно готовят, разжигают, используя в качестве горючего реально существующие в стране проблемы, изъяны и чисто человеческие противоречия…

Мне представляется каким-то чудовищным, недосягаемым для ума то стремительное движение, с каким обрушилась нам на плечи наша несчастная Россия! Закачались, сгинули в глухую неизвестность царь-батюшка, властитель, со свитой министров, потом кадеты, потом эсеры… Сегодня на поверхности грязного, смердящего болота событий плавают самые неспособные, самые отвратительные бездарности, жалкие истерики и разбойники. За молитву сердечную, за святых угодников – в лицо бьют отчаянно. А бесовское же ремесло – напротив, нынче у толпы в великом почёте установилось…

Революцию можно было избежать. Уверен. Неравенство, нищету, голод – можно было исключить из жизни России совсем иначе, благоразумно, не так апокалиптически…

Я задыхаюсь от переполняющего меня чувства нашей общей вины, от бессилия, от коверкающих сердце мыслей о днях грядущих. В днях тех – будто нет меня, а если и есть – то совсем я другой, чужой, ненавистный и противный самому себе.

Где нынче великая отеческая любовь Христова? Куда сгинула? По каким побрела дорогам и быстрым рекам? Как в страхе, незрячему отыскать её да в душу вернуть? Почернело всё вокруг…»