Кровь на колёсах

— Морозов, я могу продолжить этот скорбный для тебя список. Думаю, суд оценит все это лет на пятнадцать, не меньше.

Он залпом выпил воду и попросил еще.

Я налил в этот раз полный стакан. Он опять все выпил.

— Ну что, Морозов? Вы поняли, в какую историю попали, да еще затянули туда Сазонова? Советую рассказать всю правду, вы же не вор, и у вас еще должна быть надежда на нормальное решение вашего дела.

Тот задумался и, по всей вероятности прикинув свои шансы, начал рассказывать.

* * *

Говорил он долго. Чувствовалось, что каждое слово дается ему с трудом. Он часто прерывался и просил воды.

Я слушал его, стараясь не перебивать. Когда он закончил и замолк, я, отложив исписанный лист и ручку, задал следующий вопрос:

— Расскажи, как вы проехали половину Союза и ни разу не попались? И не поверю, если скажешь, что вас ни разу не остановила ГАИ?

— Все просто, гражданин начальник! Когда мы с Шиллером гнали один из «КамАЗов», нас действительно несколько раз останавливали. Шиллер предъявлял справку-счет, и этого было достаточно, гаишники нас отпускали. Никто из них ни разу не сверил номера агрегатов с номерами в справке-счете. Я даже подумал, что гаишники просто не знают, в каких местах выбиваются цифры.

— Интересно, интересно! А как твой Шиллер регистрировал этот «КамАЗ» в ГАИ?

— Если не знают, где выбиваются номера агрегатов ваши местные гаишники, которые пачками стоят на дорогах, то откуда же знать нашим в Аркалыке? Они выписывают ПТС по данным справки-счета. Вот так и проходит вся процедура регистрации. Кстати, более умные люди после регистрации в ГАИ приваривают дополнительные топливные баки на раму и таким образом закрывают ее номер, который находится на задней части рамы. Вот и все. Катайся сколько хочешь, никто тебя не остановит. А во-вторых, любую проблему у нас можно решить деньгами. Если у тебя есть «КамАЗ», значит, у тебя есть деньги. Только одна ходка с ранними овощами в Сибирь окупает машину на пятьдесят процентов. Те, кто имеет «КамАЗ», у нас не бедствует!

Я снял трубку и позвонил в дежурную часть РОВД. Через минуту вошел молоденький сержант и увел Морозова.

Я остался один. То, о чем рассказал Морозов, требовало тщательного анализа.

Часы показывали половину первого ночи. Только сейчас усталость, словно ртуть, стала обволакивать мое тело, делая его неимоверно тяжелым.

«Опять не позвонил домой! — вспомнил я, выходя на улицу. — Жена, наверное, извелась. Позвоню завтра утром, лишь бы снова не закрутиться и не забыть».

* * *

Утром, около восьми я связался с начальником управления уголовного розыска Юрием Васильевичем Костиным и доложил о результатах задержания братьев Дубограевых.

— Молодцы, Абрамов! Возьми все под личный контроль. Если не хватает людей, отправлю в твое распоряжение еще одну группу.

— Спасибо, Юрий Васильевич, за поддержку. У нас есть еще одна неплохая наработка. Мы вышли на вторую группу — группу Боцмана. Думаем, за ней тоже с десяток краж. Боцман с ЗЯБа, входит в преступную молодежную группировку. Не исключаю, что ранее судим. Сейчас устанавливаем его анкетные данные.

— Виктор, думаю, с Дубограевыми ты быстро разберешься, с Боцманом сложнее будет. Он из молодых. С ними трудно найти общий язык. Для них расколоться просто западло. Я даже не исключаю, что у него серьезные завязки с милицией, и если твой интерес к нему дойдет до милиции, то в Челнах ты его едва ли найдешь. Смотри, не спугни его! Еще раз напоминаю, работай автономно! Приедешь в Казань, я тебе объясню, с чем это связано, — он положил трубку.

«Что произошло? Что заставило Костина дважды говорить про проблему с местным угрозыском?» — думал я и делал разные предположения.

Я вышел из кабинета и направился в дежурную часть УВД. Спускаясь по лестнице, я столкнулся с начальником городского УВД Шакировым. Мы поздоровались, и я остановился, чтобы пропустить его.

— Все гусаришь, Абрамов? — произнес он и укоризненно посмотрел на меня. — Хочешь доказать кому-то, что мы здесь заросли мхом и уже ничего не можем делать без участия центрального аппарата?

— Почему вы так говорите, товарищ полковник? Никто здесь не гусарит, вы в курсе проводимых мной мероприятий. С моей стороны партизанщины нет. Ваш заместитель почему-то не горит желанием ни раскрывать эти преступления, ни помогать мне.

— Вроде бы ты неплохой мужик, Абрамов, но сидит в тебе одна плохая, на мой взгляд, черта, ты всегда хочешь сделать то, что не могут другие. Карьеристом тебя назвать не могу, но другого подходящего слова подобрать не могу.

— Товарищ полковник, со слов ваших сослуживцев, вы тоже были таким, как я. Вас также не устраивало многое — и низкая раскрываемость на местах, и пассивная работа личного состава. Теперь, с ваших высот вам кажется почему-то, что такие люди, как я, хотят вас подсидеть или принизить ваши заслуги.

Шакиров еще раз недобро глянул на меня и проследовал к себе.

А я продолжил свой путь и в мыслях вернулся к разговору с Костиным.