Кровь на нациях

— Знаешь что? — вдруг встрепенулся Петруничев. — А может эти насильники уже были ранее осуждены и два месяца назад один из них или все были освобождены. Посмотри «насильников» по срокам, прикинь, что могли выйти и раньше, проверь, не бежали ли из мест лишения свободы. У меня в памяти два таких дела. "Дело Рублева". Я по нему работал с капитаном Матченко, он сейчас в следственном управлении Областного УВД. А экспертом-криминалистом тогда по делу был Рейзен. Он сейчас в Орле работает, в ГУВД. Людмилы Викторовны тогда с нами, к сожалению, еще не было. Там что интересно, — демонстрировал капитан свою профессиональную память. — Преступник затащил жертву на стройку и уже там изнасиловал, как в случае с Багучевой.

— Это еще вопрос, — вмешалась в воспоминания капитана Конюхова. — А в случае с Дормидонтовой, тем более. Я все больше склоняюсь к выводу, что Дормидонтова была изнасилована дома, а затем перевезена на стройку и спрятана.

— Ну, не важно. Все равно сходство есть.

— Жертва была убита? «Веерное» ранение мягких тканей? Колото-резаные раны? — набросился Потапов на своего непосредственного начальника.

— Нет, — словно с сожалением ответил капитан. — Только изнасилование. Но что характерно, как и в случаях на дорогах, жертва ничего не могла сказать о насильнике, пока ей не провели очную ставку и она его не узнала. Есть сходство. Стройка, раз, манеры насильника, который сразу дезориентирует жертву ударами по лицу и насилует. Проверь всех. И Рублева, который девочку изнасиловал, и Кадыминского, который, наоборот, изнасиловал пенсионерку.

— А там какое сходство? — полушутя, полусерьезно спросил Потапов.

— Зря лыбишься. И там сходство. Старушку изнасиловали не на стройке как девочку, а в ее же доме, зато нанесли 30–40 ран. Веером. В спину.

— Ну, бывают, конечно, совпадения. Проверю. Спасибо за чай. Горьковато, а так — приятно, — поднялся Потапов. — Разрешите приступить, товарищ капитан?

12 августа. 1998 г. Версия 2. Вариант «Банда». "Субботник". Гвоздев.

Старший оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Петр Лукич Гвоздев еще раз перечитал заключение врача "Приемного покоя" больницы МПС" Пропустив сухое описание черепно-мозговой травмы, перелома нижней челюсти /при этом подумал — эта будет заживать дольше всех травм, больно уж болтлив оказался цыганский «барон» /, он подчеркнул прокуренным ногтем указательного пальца слова: "и десять колото-резаных ран в области поясницы, ягодиц, почек".

Раны, по свидетельству доктора, были неглубокими, для жизни не опасными, но достаточно болезненными.

Однако имея в последние годы не раз дело с отморозками, пытавшими свои жертвы с целью получения сокрытых ценностей, Лукич знал, насколько несовершенен человеческий организм, насколько он уязвим, и сколько в нем разных точек, куда более болезненных.

Лукич был обычным старым опером УГРО, явно — по возрасту засидевшийся и в должности, и в звании "старого лейтенанта", но никогда не претендовавшим на большее и не хватавшим звезды с неба. Но профессию свою он знал и любил. Считал, что полезен на своем месте. И уважал себя и за то, что в свои годы не уступал молодым — мог завалить крутого «пацана» из «качков», догнать в тесноте улицы подозреваемого, скрывающегося от" мента" вора — «щипача» или бандита, находящегося в розыске. При этом хотя, как он любил шутить, "физика-теоретика из себя не корчил", уважал и за некоторые мыслительные способности, без которых, как он полагал, сотрудник уголовного розыска просто профнепригоден. "Важно уметь сопоставлять факты жизни", любил повторять Лукич однажды услышанное и понравившееся изречение, — то ли лектора из общества «Знание», то ли предыдущего начальника ГУВД полковника Степаненко. Вот и тут, сопоставив известные ему факты жизни, согласно которым цыганский" барон" был испытан на пытку «веером», привычку бандита по кликухе «Кирьян», которого он за последние пятнадцать лет дважды" брал" и «отправлял» после суда, конечно, в места не столь отдаленные, устраивать со своими сокамерниками соревнование «веер», Гвоздев решил, что «Кирьян» представляет для него говоря словами капитана Петруничева, "оперативный интерес".

"Кирьян", в миру Анатолий Семенович Кирьянов имел уже шесть судимостей. Бандит, признанный при определении шестой судимости "особо опасным рецидивистом" на заседании Смоленского облсуда, «Кирьян», как и все уголовники со стажем, привычки не менял.

Коли привык шутя играть ножичком, — расставив пятерню и со все увеличивающейся скоростью попадая кончиком ножа между пальцами, так эту привычку сохранил наверняка до сегодняшнего дня.

Отсюда и пытка — развлечение: пятерню на спину жертвы и ножиком, под хохот братвы и крики жертвы. И тренировка, и «делу» польза.

Кстати, об этой привычке подобным образом пытать жертвы писала в 1996 г. московская молодежная газета, посвятившая статью «Кирьяну» как главарю смоленской банды, гастролировавшей в Москве, там и захваченной МУРом на месте преступления вместе с живой еще жертвой, там, в Москве и осужденной.