Кровь первая. Арии. Они

И ушла к пострадавшей. То, что только что произошло, не только принесло «облегчение» Голубаве, но и вывело из какого-то странного ступора Неважну. Она встрепенулась, оглянулась, поморщилась и также стала вылезать из этой вонючей ямы. Охотница поднялась наверх. Огляделась. Вокруг одни пни и редкий кустарник. Она закрыла глаза. «Это не зверь», — сказала она сама себе тихо, — «это хуже зверя. Они твой лес вырубили. Они моих подруг убивают. Они моего отца убили. Я дитя леса. Я твоё дитя Лесная Дева. Ты единственная, кто у меня осталась, и я хочу начать охоту на этих нелюдей. Дозволь». И так же как раньше лося или белку, зайца, или какого-нибудь другого зверя, она отчётливо почувствовала людей. Самцов. Даже на расстоянии она почуяла их вонь, мерзкую, резкую и отвратительно противную. Их было много, и они были повсюду. Она повернула голову по направлению к тем, кто был ближе всех и как любого другого зверя, на которого охотилась раньше, повела их на себя, под выстрел. Их было двое. Она явно представила себе, как они идут вон к тем кустам. И они пошли. Два хлёстких хлопка, один за другим с протяжным шелестом оперившегося ветерка, и оба рухнули со стрелой в глазу. Неважна спокойно, бесшумно, как ходила всегда, подошла к добыче, вынула стрелы, вытерла их и принялась за следующих.

С начала ей казалось их было так много, а не успела она оглянуться, как они кончились. Неважна, даже сразу не поняла, куда это они делись, но оглядев последнее место расстрела, где валялись убитые мужики, устало присела на пень, поняв вдруг, что не так их много, оказывается и было. На неё напало унынье. Ни жалость, ни угрызение совести, ни усталость, которая обычно наваливается после перенапряжения, а самая обыкновенная унылость. Она пошла обратно, искать Голубаву и почти уже дойдя до ямы, неожиданно вспомнила, что пришла выручать знакомых девочек и вторая была где-то там, откуда она только что ушла. Пришлось вернуться обратно. Бурю она нашла в странном деревянном доме. Она раньше не видела таких. Большой, сложенный из брёвен, с острой крышей из ёлочных веток, уложенных охапками в несколько слоёв. На входе висела шкура тура. Она хотела сорвать её, но на это у неё ни сил, ни веса не хватило. Отодвинув её в сторону, увидела внутри другую. Заглянула за вторую. Внутри дома было темно и со света вообще ничего разглядеть было невозможно. Тогда недолго думая охотница достала из-за голенища сапожка свой охотничий нож и срезала обе шкуры, впуская себя и дневной свет вовнутрь этого мрачного дома.

Снежная Буря лежала в самом углу, свернувшись калачиком и отвернувшись к стенке. Неважна подошла к ней и долго стояла, чего-то ожидая, но та не подавала никаких признаков жизни.

— Буря, ты жива? — спросила она негромко.

Сначала ничего не произошло, но некоторое время спустя, лежавшая дёрнулась, как будто до неё только что дошёл вопрос и опасливо обернулась на Неважну, бегая по её контурам испуганными глазками.

— Жива, — уже громко проговорила охотница, — сама идти сможешь?

Та опять дёрнулась всем телом, как будто её хлестнули плетью и поднявшись на локтях, в панике за озиралась, но тут же убедившись, что больше никого нет, быстро перевернувшись и вскочив на колени, ухватила Неважну за ноги и жалобно заскулила:

— Вытащи меня отсюда, пожалуйста. Я тебя умоляю. Всё что хочешь для тебя сделаю, только вытащи.

— Хватит, — пытаясь освободиться от её захвата, недовольно проговорила Неважна, — вставай и пошли. Я и так за тобой пришла, что тебе ещё надо.

Но та упорно не желала от неё отцепляться. Попытавшись какое-то время отцепить девочку по-хорошему, Неважна, наконец, рявкнула на неё по весь голос и та в испуге, закрывая голову обоими руками, само собой была вынуждена от неё отцепилась. Неважна быстро развернулась и пошла на выход, скомандовав не оборачиваясь:

— Пошли.

Выйдя наружу она остановилась и опять осмотрелась. Новой добычи не объявилось. Тишь и благодать. Обернулась. Буря из дома так и не показалась.

— Снежная Буря, ты идёшь или решила тут остаться? — громко выкрикнула Неважна, теряя терпение.

И только тут в проёме показалась перепуганное, чумазое лицо, вымазанное непонятно чем.

— Да выходи. Нет тут больше никого.

— А они что ушли? — шёпотом, недоверчиво прошипела Буря, бешеными глазами осматривая то, что могла разглядеть, высовываясь из проёма.

— Ушли… На тот свет, — проговорила охотница, разворачиваясь и лёгкой скользящей походкой, не спеша, пошла искать Голубаву. Пройдя уже пол пути до мусорной ямы, она услышала жалобный писк за спиной.

— Подожди меня.

Неважна оглянулась. Девочка почти на корячках, из-за того, что слишком низко пригибалась к земле, мелко семенила за ней меж пнями.

— Да что ты ползёшь? Я же сказала, что никого здесь больше нет. Вставай и иди нормально. Я не собираюсь тебя тащить на себе, коль у тебя ноги ходят. Нам ещё Белянку тащить. Вот та вряд ли сама пойдёт.

— Белянку? — переспросила Буря, подползая к Неважне, — Белянку и Звонкую они забили до смерти. Вернее, поначалу Звонкую, а вчера и Белянку.

— Жива твоя Белянка, пока, если конечно до своих до тащим.