Кровь Рима

- Вот и все? – прорычал Макрон, когда они спустились по ступеням штаба полководца и пошли по улице к дому ювелира. - Если мы доведем дело до конца, посадим Радамиста на трон, и пробудем достаточное время, чтобы убедиться, что он в безопасности, то может пройти год или больше, прежде чем мы вернемся из Армении.

- Думаю, больше года, - ответил Катон. - Учитывая время, которое понадобится Корбулону, чтобы собрать свою армию и обеспечить ее оснащение, снабжение и подготовку для кампании. Он не сможет добраться до Артаксаты до наступления зимы. После этого мы будем оставаться на передовой до тех пор, пока парфяне не потерпят поражение, или не затребуют мира. На это могут уйти годы.

- Дерьмо... Петронелле это не понравится.

- И Луцию тоже. Я буду сильно скучать по нему.

Некоторое время они шли молча между рядами прилавков вдоль улицы, ведущей от Форума, игнорируя призывы торговцев остановиться и осмотреть свои товары. Когда они свернули за угол на тихую улицу, Катон снова заговорил.

- У тебя был шанс подать прошение на увольнение из армии. Возможно, ты должен был воспользоваться этим шансом, пока мог.

- И пропустить все веселье?

- Вместо этого ты будешь скучать по своей женщине.

Макрон кашлянул.

- Она поймет. Во всяком случае, как только мы преодолеем крики и слезы, я надеюсь, что оставлю ей все, что есть в моем завещании, может это как-то поможет моему бездельнику сегодня вечером.

- Я думаю, ей это пригодится в другой раз, особенно в последнюю ночь перед уходом когорты.

Макрон рассмеялся.

- Вот оно что. Надеюсь, Петронелла будет ждать меня, пока я буду в походе.

Катон посмотрел на него.

- Эта женщина сражена наповал. Я видел, как она смотрит на тебя. Она будет ждать и не забудет тебя, даже не посмотрит на другого мужчину. Я бы поставил на это.

- Ах так? И сколько же?

- Я бы сделал ставку, но это все равно, что украсть торт у ребенка. Ну же, Макрон, ты же знаешь, что я прав. Петронелла и ты были предназначены друг для друга. Никогда не видел более прекрасной пары. Имей в виду, - с горечью добавил Катон, - я чувствовал то же самое в отношении Юлии. И мы знаем, чем это закончилось.

Макрон похлопал его по плечу.

- Мы не знаем наверняка, парень.

- И никогда не узнаем, - сквозь стиснутые зубы ответил Катон и ускорил шаг, так что на узкой улице он слегка обогнал центуриона.

Макрон хотел подбодрить друга, но знал его достаточно хорошо, чтобы оставить Катона в покое, когда его мысли обратились к его покойной жене, в верности которой он никогда не сможет быть уверен, так как она мертва. Было бы хорошо, чтобы Катон вернулся в эпицентр боевых действий и каждый час был наполнен обязанностями и заботами командира, что оставило бы мало или совсем не оставило бы времени для вещей, которые мучили его душу и низвергали ее в тот колодец страданий, который остался навсегда за его спиной.

Что касается его самого? Макрон пожал плечами. Он любил Петронеллу, как ни одну женщину, с которыми сталкивался раньше. Не то чтобы он когда-либо сильно любил. Была похоть да. Нет ничего лучше, чем выпить и хорошенько потрахаться с веселой шлюхой, когда он был свободен от дежурства в любом из своих форпостов на границе Империи. Некоторые из женщин ему нравились, но не настолько, чтобы он скучал по ним, когда он уезжал. Но Петронелла пробилась сквозь его жесткую шкуру прямо к его сердцу, и мысль о том, чтобы остаться без нее на более чем год, приносила с собой укол отчаяния, что было совершенно новым чувством для Макрона.

- Трахни меня, - пробормотал он, пробираясь мимо навязчивого продавца апельсинов, опрокинув его корзину и высыпав фрукты на улицу. Его проклятия наполнили воздух, но Макрон проигнорировал их и поплелся дальше, без малейшего желания повернуться к мужчине и дать ему в лицо. Он покачал головой. - Что, во имя Юпитера, случилось со мной?

*************

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После восьмидневного пути они подошли к Бактрису, где перед их взором предстало множество признаков начальной подготовки к предстоящей кампании. Недалеко от пограничной крепости к ним с юга примыкала дорога, по которой грохотал конвой с повозками, полных припасов. Огромное облако пыли заслоняло все, кроме передних фургонов, и Катон приказал ускориться, чтобы когорта опередила конвой, прежде чем он достигнет перекрестка. Для его людей это было достаточно тяжелым испытанием, их обувь поднимала пыль, и все это вперемешку с песком покрывало их с головы до ног пепельным цветом. Губы и горло были сухими, а морщины на лицах мужчин более четко выделялись на пыльных лицах, словно каждый человек постарел на десять, а то и больше лет, с тех пор как они оставили комфорт Тарса. Катон и Макрон ехали впереди колонны, и таким образом они были избавлены от пыли.