Марчелло Фоис

Кровь с небес

Посвящается Луиджи Арру

Лило как из ведра.

Мощные потоки воды упорно обрушивались на шершавый гранит, поросший густым кустарником.

Небеса выставили на огневой рубеж тяжелую артиллерию в полном составе: гаубицы и мортиры. Струи дождя вонзались стальными стрелами в серо-розовые глыбы скал, взрывались при ударе, разбрасывая вокруг мириады мелких острых брызг.

На четвертый день окрестные горы, долины и холмы превратились в пропитавшуюся насквозь губку, которая больше не могла поглощать гигантские массы воды. И казалось, сама земля принялась жаловаться, что долее не в силах выносить этот ливень, каждый день которого стоил десяти, и, значит, по сути наступил уже сороковой день Всемирного потопа. В тот день добрый старый Ной и его сыновья ясно поняли, что до тех пор вода все прибывала и прибывала. Небо словно превратилось в огромный опрокинутый кувшин, и из его горла вода хлынула на стога сена, на посевы, на мохнатые спины домашних животных, на тростниковые и черепичные крыши, на утесы и обрывы. Дождевые капли, тяжелые, как стеклянные бильярдные шары, побивали злость и зависть, алчность и похоть, и все остальные грехи. Именно на сороковой день, когда голубь вернулся в ковчег, неся в клюве масличную ветвь, все убедились, что потоп скоро должен закончиться. По крайней мере, срок ему был отмерен.

Как бы то ни было, но в ноябре 1899 года небеса над Барбаджей[1] продолжали извергать потоки воды, не считаясь с тем, настал ли сороковой день потопа или же шел только четвертый.

Из-за проливного дождя разбухшие ручьи обрушивались с вершин вниз, расчищая себе дорогу в долины, к человеческому жилью. Мощные струи воды, жирной и густой, словно чистейшее касторовое масло, растекались по мостовым и старательно покрывали их блестящей пленкой. На немощеных улицах бурлили и клокотали потоки грязи.

Город Нуоро захлебывался, из последних сил пытаясь поглотить всю эту воду.

Порывы мистраля сносили дождевые струи, и вода устремлялась вниз от собора Сан Пьетро, сбегала по безлюдным заброшенным улочкам, ведущим, к мосту Понте ди Ферро, и еще ниже, на главную улицу – виа Майоре, – превратив ее в светлую полноводную реку.[2]