Кровавая баня Крупнера

Председатель Нобелевского комитета почтительно протянул королю плоскую красную коробку с медалью и большой красный же диплом. Оркестр, разместившийся вверху на галерее, грянул туш, когда Карл XVI Густав торжественно вручил заслуженную награду академику Тернову. - Ты опять во сне улыбался. Тернов открыл глаза, и сверкающее великолепие городского концертного зала Стокгольма, парадная сцена, застеленная роскошным голубым паласом, ряды зрителей во фраках, члены королевской семьи - все они мгновенно исчезли, растворились, уступив место тусклому люминесцентному фонарю за окном и серым прямоугольникам книжных полок. Тернов смежил веки, понимая бессмысленность этой попытки, но сон не вернулся. За последние два года это снилось уже в пятый раз - пора бы задуматься, нет ли какой скрытой патологии, например невроза, но видение церемонии было столь приятно, что анализировать не хотелось. - Спи, - сказал он. - Сколько времени? - Пятый час, - пробормотала жена. Она обняла его, и Тернов почувствовал, как по плечу растекаются складки ее подбородка. Ощущение было привычным - как-никак почти тридцать лет вместе. Регина, однокурсница по Университету, старый надежный друг, но, к счастью, не коллега. Конкурентов Тернов не терпел, он их "поедал" в безжалостной борьбе за место под солнцем - это позволило ему высоко забраться по служебной лестнице, чему немало способствовало обеспечение крепких тылов. Жена шумно вздохнула, и Тернов нежно погладил ее мягкое плечо. Погода в последние дни устоялась, и артрит не беспокоил его. "Счастье, это когда несчастья нет," - вспомнил он афоризм. Порой бывает нужно так немного чтобы не болели суставы. Тернов попытался заснуть, но сон не шел. Бессонница. Не так уж он и стар, пятьдесят шесть лет не возраст для ученого, но организм не желает этого признавать. Так в борьбе с телом и существует разум. Большая часть жизни позади, и сделано за этот период достаточно много. "Но! - подумал Валерий Игнатьевич: - а) я еще член-корр; в) директор только филиала института; с)..." В пункте "с" профессор открыто не признавался даже самому себе. В 1992 году ему удалось попасть в Стокгольм на церемонию вручения премий, с тех пор микроб честолюбия окончательно поразил еще не до конца изъеденную душу. Он считал, что достаточно сделал для того, чтобы попасть в число избранных, и в последние месяцы эта идея стала навязчивой: блеск золотой медали с профилем Альфреда Нобеля и слава, слава. А потом, может быть, и председательство в Нобелевском комитете. Тернов заворочался. Голова жены сползла по плечу и уткнулась в подушку. Тернов сжал кулак; суставы, оккупированные солевыми отложениями, хрустели и щелкали. Мысли снова вернулись к премии. Чтобы попасть в номинанты, необходимо заручиться поддержкой номинаторов, составляющих списки и отстаивающих твою кандидатуру на обсуждении и голосовании, а для этого надо иметь несомненные заслуги. Но, при беспристрастном взгляде на свою научную деятельность, профессор осознавал, что не может претендовать на исключительность, хотя и сделано немало. А нужно еще больше, нужен некий качественный скачок, шансов совершить который на шестом десятке крайне мало, а если смотреть трезво, то и вообще нет. Но что-то сделать нужно. И даже не для того, чтобы стать нобелевским лауреатом, а хотя бы действительным членом Российской академии наук. Член-корреспондент - это как бы полуакадемик, место которого в табели о рангах четко определяется, стоит попасть в больницу Академии наук или на совещание к президенту РАН. Весь вопрос в том, пройдет ли он на следующих выборах, будет ли его фамилия в списках кандидатов на очередную вакансию или нет. А успех кампании целиком зависел от расположения начальства. В ходе голосования и даже на определенном этапе подготовки к нему кандидаты в академики четко делятся на две категории: "шансонетки" - не имеющие шансов быть избранными, и "проходимцы" - очевидность прохождения которых не вызывает сомнений. А для второй категории требовались немалые организаторские способности. Но тут профессор Тернов не сомневался в своем успехе. Он был исключительным проходимцем.