Кровавая луна

Это был тщательно обдуманный, но смелый шаг. Он знал, что она пойдет на второй семинар по синергетике. Этот семинар, назначенный на восемь часов вечера, должен был продолжаться до полуночи. В семь сорок пять он ждал напротив Института синергетики силового поля, расположенного на углу Четырнадцатой и Монтана-стрит в Санта-Монике, вооруженный прерывателем тока величиной со спичечный коробок. На поэте были тугие резиновые перчатки.

Он улыбнулся, когда Линда въехала на стоянку, сдержанно поздоровалась с другими участниками семинара и с торопливой жадностью выкурила последнюю сигарету, прежде чем вбежать в краснокирпичное здание. Выждав десять минут, он перебежал через улицу к ее «камаро» шестьдесят девятого года, поднял капот и прикрепил прерыватель тока к нижней стороне распределителя зажигания. Теперь, при попытке завести «камаро», двигатель провернется один раз и тут же заглохнет. Улыбаясь столь идеальному решению, он захлопнул капот, вернулся к своей машине и поехал домой к новой возлюбленной.

Стояла темная весенняя ночь, теплый ветер скрадывал звуки. Он припарковался на расстоянии квартала и пешком добрался до дома 3583 по Ментона-авеню. В руке он нес коричневый бумажный пакет, в котором прятались ушковый гаечный ключ с плоской рукояткой и транзисторный приемник. Дождавшись сильного порыва ветра, он поставил приемник на землю под окном гостиной Линды и включил его на полную громкость. «Мусорный» рок взорвал ночь, а он тем временем с размаху швырнул тяжелый ключ в окно, схватил приемник и побежал обратно к своей машине.

Он ждал двадцать минут, пока не убедился, что никто не слышал шума, а в доме не включилась сигнализация. Тогда он вернулся и забрался в темную квартиру.

Задернув шторы на разбитом окне, он глубоко вдохнул и дал глазам привыкнуть к темноте. Потом направился туда, куда в первую очередь влекло его любопытство: в заднюю часть квартиры, где должна находиться ванная. Он включил свет и принялся рыться в аптечном шкафчике, проверил содержимое косметички на туалетной полочке, даже перебрал содержимое корзины для грязного белья. Душа его успокоилась. Никаких противозачаточных средств. Его возлюбленная была целомудренна.

Оставив дверь полуоткрытой, он прошел в спальню. Сразу заметил, что верхнего освещения нет, и включил лампу возле кровати. Она дала мягкий рассеянный свет, вполне достаточный для работы. Поэт распахнул дверь гардеробной. Ему не терпелось прикоснуться к покровам своей возлюбленной.

Гардеробная была битком набита одеждой на вешалках. Он хватал ее охапками и относил в ванную. Это были в основном платья самых разных фасонов, из разных тканей. Дрожа всем телом, он щупал костюмы из полиэстра и хлопчатобумажные блузки, брючки до колен из искусственного шелка и деловые твидовые жакеты. В полосочку, в клеточку, в горошек – все это было таким женственным, все говорило о тонкой, взыскующей истины душе Линды Деверсон. «Она сама себя не знает, – подумал он, – поэтому покупает вещи в разных стилях, отражающих натуру, которой могла бы стать».

Он унес одежду обратно в спальню и развесил все, как было раньше, а потом отправился на поиски дальнейших доказательств целомудрия Линды. Он обнаружил их на телефонном столике: все номера в ее записной книжке принадлежали женщинам. Сердце подпрыгнуло от радости. Он пошел на кухню и начал рыться под раковиной. Нашел банку черной краски и крепкую малярную кисть. Он вскрыл банку, набрал на кисть побольше краски и намалевал на кухонной стене:

Клэнтон – 14-я улица – Калвер-Сити – Да здравствует наша раса!

Чтобы все выглядело еще убедительнее, он унес с собой тостер и портативный магнитофон.

Ощупывая тостер на соседнем сиденье, он вернулся к зданию Института синергетики силового поля, снял прерыватель тока с машины Линды Деверсон и поехал домой – размышлять о тонкой душе своей женщины.

На следующей неделе, в среду, в Институте синергетики силового поля был назначен первый вечер вопросов и ответов. Он купил билет за два дня в магазине «Тикертон», неподалеку от своей мастерской. Интересно, о чем Линда будет спрашивать методистов института? До сих пор те не имели никакой обратной связи со своими учениками. Он не сомневался, что его возлюбленная сформулирует толковые вопросы, полные здравого скептицизма.

У здания института стоял пикет религиозных фанатиков, размахивающих плакатами: «Синергетика – грех! Иисус – вот единственный путь!» Он посмеялся, проходя мимо. Он всегда находил Иисуса несколько вульгарным. Один из фанатиков заметил ироническую улыбку у него на лице и спросил, доводилось ли ему спасать души.

– Раз двадцать, – ответил он.

У фанатика отвисла челюсть. Ему не раз приходилось становиться жертвой святотатственных шуток, но это было что-то новенькое. Он посторонился и пропустил внешне ничем не примечательного еретика в институт.