Кровавая Месть

– А теперь садись и поешь. Я не просто так вставал ни свет ни заря и учился готовить твои любимые блинчики, – он повернулся и указал на тарелку с горой выпечки. – И оказалось, для этого нужны какие-то магические знания, чтобы они вообще получались и переворачивались ровно, а не собирались гармошкой. Я так умаялся, руки обжёг раз десять, чуть не сломал сковородку, —он не договорил, потому что я начала хохотать. – Теперь могу с полной уверенностью утверждать: кулинария – опасный вид деятельности, а Вилли – фея кулинарных шедевров. Не знаю, как ты умудрялась целый пирог испечь, а я с блинами полёг на поле боя. Они вышли совсем неровные, кое-где порванные и помятые, но зато вкусные.

– Откуда ты знаешь, что они вкусные? – невольно облизнула губы и поймала тяжелый взгляд мужчины, блуждающий по моему лицу. И мне захотелось снова укрыться и спрятаться, но Аир продолжил весёлым и расслабленным тоном и больше не смотрел на меня так жадно.

– Сначала я должен был убедиться в их съедобности прежде, чем предлагать тебе какую-то гадость, – он выглядел, как милый комочек, который нашкодил и пытается загладить вину перед хозяевами. – С яйцами у меня более близкие и нежные отношения.

Я не могла остановить вырывающийся наружу смех.

– Неужели ты в чём-то не идеален?

– Оказывается во многом, – не уверена, о чём ещё он говорил. – Сделай одолжение и поешь. Мы поговорим после еды. На голодный желудок и без чашки кофе ты слишком опасная женщина!

Блины у Аиррэля получились вкусные, но страшные, покорёженные, иногда порванные и я невольно сравнила их с собой. Вот, наверное, как сейчас ощущаюсь я. Вроде и вкусно, пахнет восхитительно, а снаружи – катастрофа, но я умяла блинчики за обе щеки и слегка подобрела. Поблагодарила его за вкусный завтрак и даже забыла про запланированный разговор, но Аиррэль ничего не забывает и не оставляет на потом.

– Небесная, так не пойдёт, – серьезно начал он после завтрака. – Давай решим все раз и навсегда. Мы либо вместе – либо нет. Не может быть так, что днём ты держишься особняком, толком не смотришь на меня, а ночью хочешь быть со мной, целуешь, обнимаешь. Я так больше не могу. Решай сейчас.

– Что это значит? – угрюмо посмотрела на него, настроение в миг испортилось. Теперь он ещё и ультиматумы ставит?

– Это значит, мы дальше идём вместе. Знаю, тебе тяжело, знаю, не просто, но ты позволишь мне быть рядом. Это значит, что ты перестанешь шарахаться от меня, уводить взгляд и прятаться. Значит, я буду тем, кто узнаёт обо всём первым. Не демон, а я! Ты делишься со мной своими мыслями, переживаниями и печалями. Я хочу быть в твоей жизни, хочу разделить с тобой и горе и радость, слёзы и смех. Я не собираюсь спать с тобой, а потом делать вид, что мы незнакомы. Мне больно. Я люблю тебя, и ты любишь меня, но избегаешь, в глаза не смотришь, отворачиваешься, прячешься. Да, тебе требуется время и готов ждать, но хочу быть рядом.

– А если я откажусь?

– Значит, между нами, окончательно все конечно, Скай. Я не буду искать с тобой встреч, не буду мельтешить перед глазами, не буду появляться на горизонте. Ты не увидишь больше меня никогда, а если увидишь, то не обрадуешься. Я буду водить в дом ангелик, как делал это до тебя.

Я заметно напряглась, на меня словно вылили ушат студёной воды и озноб пробежал по телу. Он сейчас серьёзно?

– Не будет такого, как раньше. Пока в доме была Лиирта ничего не было кончено, не было! Но не в этот раз. Если ты откажешься быть со мной, то останешься гостьей и проживёшь в замке, сколько потребуется, пока не уйдёшь. Без меня.

– Я не понимаю: раньше ты не требовал ничего, – моргнула.

– Все изменилось. Раньше я не мог быть с тобой. Не мог ничего предложить и дать. Чего ты боишься? Меня? Почему глаза уводишь, я такой ужасный? В Терре люди любят друг друга и создают семью, играют свадьбу, живут вместе рука об руку. Я предлагаю тебе то же самое со мной. Вместе. Не нужно вешать названия, но я хочу быть с тобой. Устал быть крайним. Это, во-первых. Во-вторых, я не притронусь к тебе ни пальцем, пока ты не научишься любить и принимать своё тело и пока не сможешь раздеться передо мной без стеснения и страха в глазах. В-третьих, это никаким образом не связано с жалостью. Если бы я не хотел тебя – не стал бы даже касаться, не позволил ночевать в моей постели, не стал бы целовать и обнимать. Даю тебе время обдумать до вечера.

Он развернулся и ушёл. Я смотрела ему в след и понимала, что он не шутил. Но что это за любовь, если он так легко сможет отвернуться и забыть? Хотя, я и сама не лучше. Убила нашего ребёнка, и ничего не сказала ему. Решила всё сама.

Села в кресло-качалку и стала думать. Много думать, решать. Смогу ли я отпустить его? Нет. Знаю, что в итоге приползу на коленях, буду умолять, просить. Знаю, что люблю его безумно и боюсь потерять, но ещё больше боюсь увидеть разочарование и боль в его глазах. Слова Астарота всплывали в памяти и меня одолевали сомнения с примесью страха и неуверенности. Есть ли у нас шанс?