Кровавая пыль дорог

Людота зашёл в кузницу, быстро переоделся и достал кинжалы. Он не знал, что делать дальше, но решил, что вооружившись на крайний случай, он ещё раз допросит Баруха. Людота вышел из кузницы и услышал из-за забора тонкий девичий голос:

– Станат, Лудот, Станат, Лудот…

Людота с разбега взобрался на глиняный забор и увидел испуганное девичье лицо.

– Там, Лудот, там, Деян, слушай, Деян… – увидев Людоту, бессвязно повторяла она, показывая рукой в сторону дома соседа Баруха.

Людота спрыгнул в сад и поспешил вслед за Зайнаб, которая показывала ему дорогу.

У самого входа в дом со стороны сада Зайнаб остановилась и, стараясь говорить тихо, стала объяснять что-то Людоте. Ничего не понимая, Людота молча отстранил с пути Зайнаб и тихо вошёл в дом. Дойдя до поворота коридора, он остановился и осторожно выглянул. У закрытой двери на скамейке сидел крепкий по арабским меркам человек, вооружённый мечом, но по сравнению с Людотой он казался подростком. Зайнаб тронула Людоту за плечо и показала на дверь. У неё из глаз текли слёзы, и она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос.

Людота резко вышел из-за угла и направился к арабу. Охранник не успел обнажить меч, как получил такой сильный удар в грудь, что у него перехватило дыхание. От молниеносного второго удара в ухо он рухнул как подкошенный и потерял сознание. Людота толкнул дверь. Она была заперта. Людота отступил на шаг и ударом ноги выбил её.

В комнате на топчане Людота и Зайнаб увидели Деяна. Тот лежал без рубашки, и видно было, что, несмотря на прохладу помещения, его тело всё было в капельках пота. Его руки были закинуты за голову и крепко связаны. Ноги его были широко раздвинуты и тоже крепко связаны. Выше колен его штаны были все в крови. Деян лежал и тихо постанывал.

Зайнаб вскрикнула и бросилась к Деяну. У самого топчана она упала на колени и начала целовать его потное тело. Людота подошёл и обрезал все верёвки, которыми был связан Деян.

– Братко, попить бы… Всё, братко, не жить мне, сделали из меня мерина. Не плачь, Зайнаб, не плачь.

– Ничего, Деян, терпи. От этого не умирают. Сейчас я тебя отнесу к нам в кузню.

– Людота, оставь меня. Они и тебя убьют. Беги. Бери Станяту и беги.

– Ещё чего… Чтобы я тебя бросил?! – Людота попытался поднять Деяна, как вдруг Зайнаб вскрикнула.

Людота обернулся. У двери стоял араб с обнаженным мечом в руке. По его виду было понятно, что это не вооружённый слуга менялы, а настоящий воин. За ним раздавались звуки шедших на подмогу людей. От отчаяния Людота выхватил кинжал и бросил в араба. Видно боги были на стороне Людоты, и кинжал попал прямо в горло. Араб захрипел, выронил меч, схватился за горло и упал в конвульсиях. Людота только успел подобрать меч, как подоспели остальные воины.

Коридор был тесный, и Людота сражался только против одного воина, а остальные теснились сзади. Людота наносил мощные удары мечом, и араб, отступая, с трудом их отражал. У Людоты складывалось впечатление, что он одолевает, но это было до тех пор, пока они не оказались на улице. Он сразу понял свою ошибку. Перед ним были три опытных воина, которые выманили его на свободное место, чтобы никто не мешал друг другу. Теперь Людоте пришлось не сладко. Он повернулся спиной к ближайшему дому и с трудом отбивал удары, предназначавшиеся ему. Казалось, конец был уже близок. Людота начал уже уставать. Ему скользящим ударом поранили левую руку, и кровь начала стекать по руке. Правда двоих он тоже задел, но они продолжали нападать и обрушивали на Людоту град ударов.

Людота сражался, из последних сил спасая своих близких. Недалеко, наблюдая, как он отбивается от превосходящего по численности противника, столпилось немало людей. Уже изнемогая от усталости, он закричал боевой клич северян:

– Слава!

Этот клич повторился в толпе, и после этого клича из толпы в арабских воинов вначале полетели камни, а потом выскочили несколько человек и напали на них сзади. Их просто смяли, кого задушили, кого забили камнем. На помощь арабским воинам бросились местные жители, а из близлежащих домов и соседних улиц уже бежали вооружённые чем попало славяне. Вооружались все, даже женщины и дети.

И вспыхнул бунт, жестокий, беспощадный, отметающий всё доброе и человечное. Как сноп соломы может вспыхнуть от одной искры, так и это сражение Людоты с арабскими воинами явилось толчком к всеобщему сопротивлению.