Кровавая пыль дорог

– Я уже заканчиваю. Иди лучше посмотри: кто там пришёл?

Действительно, удары прекратились, и стало необычайно тихо. Русава побежала к кузнице, по пути разгоняя всех кур, которые гуляли вокруг дома, выискивая для себя корм. Гомон птиц, разбегающихся во все стороны от Русавы, не понравился петуху, и он с грозным криком «Ко-ко-ко…», распушив крылья и вытянув вперёд голову, побежал за Русавой.

– Ай-ай, тятя! – позвала на помощь Русава.

Людота в это время обтачивал копыто коня Голуба. На крик девочки из кузницы вышел Деян, парень пятнадцати лет, и ударом ноги отогнал нахала-петуха. Русава прижалась к ноге Деяна и с опаской смотрела: не вернётся ли грозная птица? Но петух с чувством выполненного долга направился к своему квохчущему семейству.

– Зарубить его надо – наваристая похлёбка получится. А то, смотрю, совсем дитю житья не даёт, – молвил Голуб.

– Хороший петух: ворон отгоняет – цыплята целы, и кур исправно топчет. Но ты наверно прав, он и за Млавой иногда гоняется. Раз взлетел и пытался даже ей на голову сесть, а меня и Деяна боится.

Деян улыбнулся и опять вошел в кузницу. Кузница стояла в тени большого вяза в саженях тридцати от дома, и была раза в полтора больше его. Она была построена из дерева и обмазана глиной. В кузнице рядом с входной дверью находилась наковальня, чтобы хоть как-то обдувались прохладным воздухом работающие с горячим металлом. Рядом с наковальней хранились инструменты Людоты: разного вида клещи, кувалда, молотки, зубила. Подальше от двери была печь, в которой нагревался обрабатываемый металл.

– Ну что, Голуб, готово. Забирай коня.

– Храни тебя Даждьбог. Как уберу урожай – расплачусь с тобой. Глянь, Людота, всадники.

Вдоль реки, приближаясь к жилью Людоты, скакали три всадника: двое были впереди, а один сзади, всё более и более отставая от них. Уже было видно, как он неуверенно держится в седле. Всадники приближались. Голуб, присмотревшись, молвил:

– Хазары.

Людота поправил:

– Савиры.

– Одна нечисть.

– Деян! – обернувшись, крикнул Людота брату. – А ну-ка приготовь мой меч.

Встревоженная, подошла Млава.

– Возьми дочь и иди в хату. Ну что там, Деян?

Из кузницы вышел Деян с мечом, копьём и топором. Меч он отдал Людоте, себе оставил копьё, а Голубу отдал топор.

Всадники, не обращая внимания на стоявших людей, промчались мимо, а отставший, видимо уже силы совсем оставили его, недалеко от кузницы упал в траву.

– Ну что, пойдём, посмотрим? – предложил Голуб.

Людота направился к упавшему всаднику, а за ним двинулись Деян и Голуб. На траве лежал человек средних лет довольно высокий и с широкой костью. Из-под шапки сзади болтались несколько косичек. Он лежал, смотрел на приближающихся людей, и на лице у него не проявлялись никакие эмоции: ни радость, ни страх.

– Да, это не хазарин. Хазары мельче, да и кость у них тонкая, – заметил Голуб. – Ну чего лежишь, вставай.

– Подожди, Голуб. Не видишь – раненый он. Что случилось? – обратился Людота к савиру.

Подошла Млава и принесла в крынке воды.

– Подожди, не давай, – остановил её Людота.

– Ведь тоже человек, – возразила Млава.

– Я не о том. Надо вначале осмотреть куда ранен и перевязать.

– Не надо, – еле проговорил савир. – Аравы напали. Их много, и много наших побили. Сюда идут. А мне уже не жить.

– Ничего, сейчас перевяжем. Деян, давай перенесём его.

Людота с Деяном взяли раненого и перенесли его в тень кузницы. Людота начал раздевать савира и увидел, что в груди у него большая рана, оставленная, судя по всему, от удара копья. Кровь на ране уже запеклась, но вокруг неё была большая опухоль. Людота взглянул на Голуба и покачал головой: мол, ничего уже сделать нельзя. И потом добавил:

– Как решат боги.

Голуб согласно кивнул головой.

Деян спросил:

– А кто такие аравы?

– А кто их знает, – пожал плечами Людота. – Наверно сильное племя, что смогло хазаров побить1.

– Так это же савир.

– Савиры подвластны хазарам.

– Людота, я думаю – большая беда идёт. Может бросить всё и уехать? – предложил Голуб.

– Не знаю. Обычно степняки дерутся между собой – всё земли им мало, а нас не трогают, им всем хлеб нужен. Сами же они его сеять не будут?

– Всё правильно, но чувствую я что-то нехорошее – большую беду чую. Я, наверное, спрячусь в плавнях.

– Ты дело говоришь. Млава, собирайся – переждём беду.

Голуб отдал топор Деяну, вскочил на коня и галопом помчался к своему дому, который находился недалеко от реки, заросшей густыми зарослями камыша.

Подскакав к своему дому, он в двух словах объяснил своей жене Чеславе о надвигающейся опасности.

– Древан, – обратился Голуб к сыну. – Быстро приведи корову. Мазыря, посади детей в телегу.

Древан – мальчик восьми лет, кивнул головой и бегом помчался за пасущейся за домом коровой, а Мазыря – девочка шести лет, послушно взяв за руки младшего брата Бажена и совсем маленькую сестрёнку Смирену, повела их к телеге. Смирена захныкала, начала вырывать руку. Мазыря, успокаивая её, что-то начала ей шептать на ухо, а сама продолжала вести детей.