Кровавая пыль дорог

– Не беспокойся Людота. Недалеко от моего дома есть дом, который принадлежит мне. Он пустует. Я могу продать тебе его за тысячу солидов, но с одним условием: если ты захочешь продать его и купить новый, то ты его продашь только мне за ту же сумму. И ещё. Вдруг этот дом мне понадобится, тогда я покупаю тебе любой дом, который выберешь ты сам, на тех же условиях. Дом, который я тебе предлагаю, я приготовил как приданое моей дочери, когда она выйдет замуж. Правда, не знаю, когда это случится.

– Понимаешь, Людота, – разоткровенничался Зенон, – у меня двое сыновей. Один, Кирилл, стал священником и изучает различные науки. Другой, Евпатий, воевал, был ранен, сейчас содержит школу, в которой желающих обучают военному искусству. Он женат, но пока рождаются одни девочки. А так хочется внука, чтобы я передал своё умение. Мои сыновья не захотели этого, – Зенон развел руками, – или я не смог привить им этого. И есть у меня дочь, Евпраксия. Ей пора уже замуж, а она всё перебирает женихов и никак не может себе выбрать. Я тебя потом познакомлю со своими детьми.

Утром Людота проснулся от стука в дверь и от звона доспехов.

– Что это? – спросил он Нискиню.

– Не знаю. Пойдём, посмотрим…

Людота схватил свой меч, но Нискиня остановил его:

– Оставь. Это не то место, где можно бряцать оружием, да и Зенон не тот человек, что его можно испугать.

Стук раздался снова, и Зенон открыл дверь. В комнату вошёл человек в металлическом панцире с наплечниками, набедренниками и металлическими наколенниками. На голове у него был шлем с гребнем, украшенный экзотическими перьями неизвестных Людоте птиц. С ним вошли ещё трое в кожаных панцирях с прикрепленными, для большей прочности, металлическими пластинками.

Человек посмотрел на Зенона и окинул взглядом стоящих за ним спокойного и уверенного Нискиню и немного встревоженного Людоту, пока не понимающего что происходит. Человек оценил их атлетические фигуры и на всякий случай поправил свой меч.

– Я префект4 этого города. Мне нужен торговец Зенон. От почтенного жителя нашего города Исхака поступила жалоба, что у него украдена драгоценная вещь, а именно: кинжал с удивительным рисунком. Он заявляет, что это произошло в тот момент, когда вы все трое были у него. Есть свидетели.

– Зенон – это я, – спокойно ответил Зенон. – Но я не торговец. Сам василевс дал мне должность спафария5

по особым поручениям, я доместик6 главного казначея. Вот пергамент, подтверждающий мои слова и подписанный мистиком7 василевса. И если этого недостаточно, то синклит8 направит сюда комиссию, которая проверит, как исполняются законы, направленные на поддержание порядка в империи.

Префект проверил бумаги Зенона и немного растерялся.

– А Исхак сделал лживый донос, – спокойно продолжил Зенон. – Я сообщу об этом мистику, и я думаю, в скором времени сюда приедет комиссия проверить финансовые отчёты города, да и заодно правильность уплаты налогов Исхака и правомерность его деятельности, если он может оклеветать даже спафария василевса.

– Прошу прощения. Произошла ошибка, – префект поклонился и все четверо вышли из комнаты.

– Ну что, – повернулся Зенон к Нискине и Людоте, – раз нас разбудили так рано, то давайте собираться и в порт. Корабль нас ждёт.

В порту было очень шумно. Людота глядел на это скопление народа, где каждый занимался своим делом, на громадные корабли, ужасавшие своим видом. У причалов стояли, как объяснил Нискиня, парусные суда и галеры, военные дромоны и хеландионы. Изредка попадались арабские фелуки и латинские парусники.

Людота как маленький ребенок удивлённо смотрел на эти корабли. Нискиня старался объяснить ему их назначение:

– Это дромон, – показал он на большой корабль с двумя мачтами. – Самый большой военный корабль у ромеев. Когда нет ветра, может плыть на вёслах. Видишь отверстия в борту корабля? Это для вёсел. С каждого борта в два яруса по двадцать пять вёсел, итого сто вёсел. От двухсот до двухсот пятидесяти гребцов на каждом дромоне, да еще до ста воинов. А это хеландион. Это судно может перевозить лошадей и различные грузы.

Одни корабли разгружались, другие, наоборот, загружались различными товарами.

– Как много кораблей! – удивился Людота.

– Нет, это не большой порт, – объяснил ему Нискиня. – Вот увидишь, сколько кораблей в Константинополе.

Судно, на котором им предстояло отплыть, по сравнению с дромоном казалось небольшим. Оно тоже имело две мачты с парусами, но не было того количества весел, что у галер или дромонов. Только два весла слева и справа от кормы, как объяснил Нискиня, служили для выполнения поворотов. Вдоль одного из бортов плотной материей было укрыто какое-то бревно, на одном из концов которого было утолщение. Ради интереса Людота измерил корабль шагами. В длину корабль был тридцать четыре шага, а в ширину – девять. На корме располагалась надстройка, в которой расположился Зенон.

– Не любит он морские путешествия, укачивает его, – объяснил Нискиня.

Наконец на корабль привезли и погрузили ожидаемые тюки с товаром, и моряки с обветренными лицами подняли паруса, и судно ходко направилось в открытое море.