Кровавая свадьба

Ушли. Дверь была открыта настежь. В квартиру заполз холод, пробрался под одежду. Мать ходила из комнаты в комнату, что-то бормоча, а в грудь ввинчивался кол.

На огромной кровати Света выглядела бездомным котенком. Второй день она сжимается в комок, даже сидя на стуле, поджимает ноги к подбородку, словно хочет стать невидимой. Дима в институте, а Валера постоянно заглядывает к ней, что-нибудь предлагая:

— Светка, я выжал сок гранатовый, будешь?

— Буду, — с безразличием отвечала она, выпивала сок, ложилась, закрывала глаза, но не спала.

Вернувшись той страшной ночью домой, не раздеваясь, втроем упали на одну кровать. Ребята боялись оставить Свету, впрочем, им тоже было не по себе, что и заставляло держаться вместе. А днем Света как отключилась. Не закатывала истерик, даже не плакала, что было бы вполне нормально, она молчала и о чем-то сосредоточенно думала. Света ела, принимала душ, два раза помыла посуду. Но делала все отстраненно, не заботясь о том, как ест и что делает. Так же было и на второй день. Вернулся Дима, пошептался с Валерой, вошел к Свете:

— Мисс, пора просыпаться. Лежа на кровати, ты ничего не добьешься.

— А чего я должна добиться? — без интереса спросила она.

— Тебе предстоит разобраться, в чем дело. Ведь и с тобой не так давно странная история приключилась. Мне кажется, надо дать о себе знать…

— Кому? У меня никого нет.

— А муж? Давай ему позвоним.

— И что я скажу? Что видела Германа убитым? Что живу у двух парней? Думаешь, ему это понравится? К тому же мне придется поехать туда… А я не хочу, не хочу, не хочу!

— Светка! — У Димы желваки заходили на скулах, он терпеть не мог слабаков. — Всю жизнь не просидишь в подполье, надоест.

— А что мне делать? Что? — закричала Света, достал он ее.

— Ехать надо. Требовать, чтоб отыскали убийцу отца и Германа. Иначе следующей странным образом убитой станешь ты, поняла?

— Без тебя догадалась, — огрызнулась она и устроилась поудобней на кровати, накрылась пледом.

— Ну-ка, слезай!

Дима схватил ее за ногу, стащил с кровати, она грохнулась на пол, подскочила и… кинулась драться:

— Чего ты пристал?! Зачем ты трогаешь меня? Вот тебе! Получай!

Он заслонялся руками, пятясь к стене.

— Во дает! Ты! В натуре! Кончай драться, тихоня! — Он перехватил ее поперек корпуса, тряхнул хорошенько и закинул на кровать. — Ты некрасивая, когда злишься.

— А мне плевать! Отстань! Все отстаньте!

— Вы чего тут? — просунул голову в дверную щель Валера. — Тронулись, да?

— Баклажан, иди сюда! — приказал Дима. Валера послушно присел на кровать, на всякий случай подальше от разъяренной и пыхтевшей Светы. — Наша принцесса думает, что все рассосется, а не рассосется.

— Ты конкретно говори, Димыч, — робко подал голос Валера, покосившись на Свету, мол, я за тебя. — Есть предложения? А то орешь, орешь… Светке и так плохо.

— Естественно, предложение есть, — в возбуждении Дима заходил по комнате.

— Не волнуйся так, Димыч, Света выслушает, — ободрил его Валера. — Правда, Света? Ну, скажи…

— Да! — рявкнула она и отвернулась.

— Я считаю, Светке надо ехать домой, — сказал Дима.

— Я не могу! — завопила она и наконец разревелась. — Ты не понимаешь, что я боюсь ехать в город, где убили папу, Германа и Егора? Не знаю, почему их убили, но они у-би-ты! Я боюсь людей, я всех боюсь, всех! Почему на меня это обрушилось, почему? Я одна, совсем одна.

— О, о! Жалко себя стало? Разнюнилась, — не сочувствовал ей Дима. — Кто тебе сказал, что ты одна? С тобой я и Баклажан. Втроем поедем.

— Только без трупов, ладно? — попросил Валера. — А то я как-то к ним не привык.

— Баклажан, заглохни, пожалуйста. Ты, Светка, должна быть там, с Германом попрощаться, долг твой такой. Тебя же разыскивают. Мы поедем наблюдать и станем тайной охраной тебе, а ты представишь нас как своих друзей.

— Дима, — запыхтела она, — что несешь: приезжаю я с двумя мальчиками — аж под два метра ростом. И эти мальчики мне просто друзья. А я замужем.

— Ты считаешь себя самой умной? — самодовольно хмыкнул Дима. — Так вот: я умней. Мы поедем под прикидом. Баклажан назовется твоей подругой, а я… так и быть, другом Баклажана.

— Димыч, — занервничал Валера, — ты придумал глупость. Только дебил не поймет, что я не девушка.

— Светка же не поняла, — возразил Дима.

— Да она тогда вообще ничего не соображала. Нет, тебе моча в башку стукнула. Нас раскусят и пришьют вместе со Светкой. На всякий случай пришьют. Я не хочу стать трупом.

— А как же твой талант? — Дима растянул губы в ехидной улыбке. — Вот и докажи, сделай так, чтобы ни одна собака не догадалась, что ты не баба.

— Но почему, почему я не могу быть самим собой?

— Потому что я не могу девчонкой нарядиться, глянут на мои бицепсы — и все. Твоим парнем — пожалуйста. И потом, ей нельзя ехать с двумя парнями, у нее муж есть, слышал про него? А нам надо находиться при ней. Вы же не все видели в бассейне. Герман, умирая, успел написать два слова.

— Какие? — в унисон спросили Света и Валера.

— Он написал: «Рита» и «слова». Светка, кто такая Рита?

— Он встречался с ней. Мы с папой думали, что Герман женится на ней. А чем он написал и где?