Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта

2 декабря. Густой утренний туман рассеивается. В направлении железнодорожной станции Чир значительно усилилась активность вражеских войск. Иду по траншее к стрелковой ячейке Мейнхарда. Он о чем-то разговаривает с Дерингом, который рассматривает вражеские позиции в полевой бинокль.

— Деринг полагает, что русские готовятся к наступлению, — поясняет Мейнхард. — У них много машин и танков. Они, по всей видимости, подвозят на грузовиках пополнение.

Мейнхард раздражен тем, что противник смело и спокойно накапливает силы на нашем участке фронта.

— Эти свиньи прекрасно знают, что у нас нет артиллерии, иначе они не осмелились бы так открыто готовиться к наступлению, — ворчит он.

Мы еще один час наблюдаем за действиями врага. Становится ясно, что основная часть формирования Красной Армии отправляется на юго-восток, к Верхне-Чирской. Еще одна боевая группа противника, предположительно, намерена захватить мост через Дон. Если красноармейцы займут мост, то окажутся у нас в тылу, и мы попадем в окружение. Судя по всему, наступление русской пехоты будет поддержано танками. Три бронемашины уже приближаются к нам, двигаясь вдоль железнодорожного полотна.

Неожиданно слышим в воздухе гул авиационных двигателей.

— Это наши «штуки»! — возбужденно кричит кто-то. Напряжение мгновенно отпускает нас, мы радуемся, как дети, только что развернувшие пакет с подарком. Значит, связь с Верховным командованием все-таки есть! Неужели помощь, наконец, придет к нам с южного берега Дона? Лишь позднее я понимаю, что на самом деле никакой связи нет: пилоты просто поняли, что происходит у нас, и повели себя соответствующим образом. Спустя какое-то время в небе снова появляются «штуки», но они ничем не помогают нам. Тем не менее каждое их новое появление вызывает у нас радость, мы возбужденно машем руками, приветствуя наших летчиков. Пусть на короткое время, но они все равно поднимают наш дух.

Сначала мы видим три «штуки», затем еще три. Их атака на расположенные впереди позиции противника превращается в захватывающее зрелище. Даже у нас, не участвующих в нем, по спине пробегает холодок. На обтекателе двигателя бомбардировщика нарисована жуткая акулья пасть, она может показаться противнику грозным предупреждением и напоминанием о грядущей катастрофе. Самолет сначала опрокидывается на бок, затем, сопровождаемый воем сирен, который с каждой секундой делается все громче и громче, устремляется к своей цели. Сбросив бомбы, самолеты взмывают ввысь, после чего делают новый заход на очередную цель. Психологическое воздействие на беззащитных жертв, несомненно, велико. Тем, кто внизу, наверное, кажется, что сверху на них обрушивается ад.

Через несколько минут в чистое небо поднимаются облака черного дыма. Мы замечаем, что советские танки начинают двигаться зигзагом, чтобы не стать жертвой пикирующих бомбардировщиков. У них нет никаких шансов на спасение, потому что «штуки» раз за разом сбрасывают на них свой смертоносный груз.

Отбомбившись, самолеты разворачиваются и скрываются за горизонтом. Облака дыма свидетельствуют о количестве уничтоженных наземных целей — главным образом машин, танков и артиллерийских установок. «Штуки» сделали большое дело — наступление русской пехоты южнее Дона остановлено. Мост через Дон остается в наших руках. Но сколько продлится подобное положение?

3 декабря. Нам приносят скудный паек — полкотелка говядины на четверых и галеты, а также холодный жидкий кофе, который приходится разогревать на печке. Этот скудный запас пищи нам придется растянуть до завтрашнего вечера. Громмель скрупулезно делит галеты и следит за тем, чтобы всем досталось поровну. Вчера мы получили больше еды — одну буханку хлеба на троих.

На данном этапе войны голод постоянно главенствует над всеми мыслями. Еда — главная тема всех наших разговоров. Она снится мне почти каждую ночь, например жареное мясо. В таких случаях очень не хочется просыпаться, потому что утро начинается с голодного урчания в желудке. Жизнь становится сносной лишь после того, как мы получаем положенную нам пайку армейского хлеба. Я медленно жую его, смакую каждый кусочек. Хлеб кажется мне лучше любого пирожного, никогда не думал, что он может быть таким вкусным. Однако бывают такие дни, что мы не получаем ни крошки. Вот уж действительно — хлеб может быть на вес золота.

Глава 5. КРОВАВО-КРАСНЫЙ СНЕГ ПАДАЕТ НЕ С НЕБЕС

4 декабря 1942 года. День начинается так же, как и вчера. Небо чистое, видимость хорошая. Однако чуть позже небо затягивается облаками и становится пасмурно. Днем идет снег. Ветер усиливается, и начинается метель. Очень быстро взрыхленная взрывами земля делается белой и чистой. Чтобы согреться, начинаю расчищать от снега траншею. Вейхерт убирает снег возле нашего пулемета, чтобы он не мешал вести огонь во время боя.