Кровавое копье

Однако пока все можно было разрушить любым неосторожно оброненным словом. Ран понятия не имел о том, догадывается ли Эльза, какие чувства она в нем пробуждает, он не знал, насколько серьезно она воспринимает их игру. Его общество ей определенно нравилось, но это совсем не то же самое, как если бы она встречалась с ним, убедившись, что супруг крепко спит! Если и суждено чему-то случиться, то сначала Эльза должна подать ему какой-то знак, думал Ран, но этого не происходило. Она с радостью болтала с ним как наедине, так и в обществе мужа. Эльза спокойно, с удобством садилась близко к нему, когда они мчались по дорогам в автомобиле. Порой она прижималась к нему спиной, и ее волосы касались его лица. Ран решил для себя, что представляет для Эльзы загадку, фантазию. Но насколько серьезно она воспринимала эту фантазию — он не мог понять. Иногда казалось, что стоит ему взять ее за руки, и она упадет в его объятия. А порой он был уверен, что она влепит ему пощечину, если он хотя бы спросит, можно ли ее поцеловать.

Один из дней они посвятили осмотру прекрасных руин храма Минервы на севере региона. А вечером, за ужином, герр Бахман предложил перейти на «ты». Им предстояло путешествовать вместе еще несколько дней, и было глупо хоть немного не расслабиться. Они стали друзьями, и сейчас не девятнадцатый век, в конце концов! Он предложил Рану называть его Дитером, жену — Эльзой. Ран ответил, что ему нравится, когда к нему обращаются по имени — Отто.

Затем последовал, как полагается, брудершафт, а также приятная замена местоимения Sie, больше годящегося для общения с незнакомцами, на du,[28] подходящего для близких друзей. Вечер получился замечательный. Бахман отбросил свою привычную чопорность и чуть ли не патологическую боязнь сказать и сделать что-то неподобающее. Эльза тоже вела себя менее сдержанно, чаще смеялась. С переходом на «ты», с тем, что они стали называть друг друга по именам, стало очевидно, что для всех троих конец путешествия будет началом новой дружбы. Они должны сохранить взаимоотношения! Приезжать друг к другу в гости, когда получится, переписываться! Это ведь так естественно для друзей!

Очень поздно вечером, когда официанты всем своим видом дали понять, что гостям пора заканчивать вечеринку, Бахман объявил:

— Если ты влюбился в мою жену, Отто, я ничего не имею против. — Заметив неподдельное изумление во взгляде Рана, он добавил: — Я серьезно! Но дурачить себя я не позволю!

— Никто в этом не сомневается, — учтиво ответил Ран и перевел взгляд на Эльзу. — Весь вопрос только в том, интересно ли это Эльзе.

— Ну, тут я тебе не помощник. Женщин разве поймешь? Тебя интересует это почтительное чувство, дорогая?

Сраженная наповал непристойным поведением супруга, Эльза смотрела в свой бокал с вином.

— Ты сильно пьян, Дитер. Думаю, нам лучше вернуться в номер.

Но Бахману совсем не хотелось спать. Он еще некоторое время высказывался насчет катарского обычая писать возлюбленным письма, в которых они излагали свою вечную страсть. На взгляд Бахмана, это было не так уж плохо, лишь бы только браки сохранялись. Он абсолютно не возражал против того, чтобы Отто и Эльза любили друг друга, но чтобы их чувство оставалось непорочным!

— А глазки строить — это уже совсем другое дело, — проворчал он гораздо менее весело. — А вы с самого начала этим занимаетесь, кокетничаете и прочее!

Чуть позже, когда они поднимались по лестнице, Бахман чуть не упал, и Рану пришлось помочь Эльзе провести мужа по последним ступенькам. Когда они вошли в темный номер, Ран спросил, нужна ли Эльзе его помощь, чтобы уложить супруга в постель.

— Если ты не возражаешь! Кажется, он уже готов.

Она была ужасно зла на Бахмана. Обычно он вел себя лучше. К тому же ее раздражало то, что Ран не стал протестовать, когда Бахман предложил ему ее любовь, словно рыночный торговец, и неважно, что это сделано из самых чистых побуждений! После того как они уложили Бахмана на кровать, Ран встал на колени и принялся развязывать шнурки на туфлях Дитера. Эльза решила, что это очень благородно с его стороны, но все же выглядит как-то по-рабски. В конце концов, он их проводник, а не слуга!

— Я позабочусь о нем, — сказала Эльза.

Ран посмотрел на нее.

— Нет проблем. Со мной такое тоже пару раз случалось. Все-таки обувь лучше бы снять.

Эльза тяжело дышала. Тащить Бахмана было нелегко. Но вдруг она осознала, что они с Отто наконец остались совсем одни.

— Позволь мне, — сказала она и, задев грудью плечо гостя, наклонилась и занялась второй туфлей мужа.

У нее ничего не было на уме, но в первый момент она не отстранилась.

Забыв о Бахмане, Ран протянул руку и, прикоснувшись к волосам Эльзы, отодвинул в сторону прядь, закрывавшую ее лицо. Хотел ли он просто увидеть ее близко или собирался поцеловать — она не понимала!

Эльза отпустила ногу Бахмана и встала так порывисто, словно пальцы Рана ее обожгли.

— Ступайте в свой номер, герр Ран.

Отто поднялся, но не ушел. Он пристально смотрел на нее, и его улыбка была вовсе не пьяной.

— А ты пойдешь со мной.

— Уходите! Иначе я расскажу Дитеру, как вы себя вели!