Кровавые кости

Я выдохнула ему в рот и ощутила вкус собственной крови. Только одно слово рвалось у меня к нему: живи, живи, живи!

Его тело вздрогнуло. Горло конвульсивно дернулось, глотнуло. Я отодвинулась. Он поймал мою руку, больно сдавил. Сверхъестественная сила, способная ломать кости. Глаза его были все еще закрыты, и только хватка на моей руке свидетельствовала, что он оживает.

Я приложила руку к его груди. Он еще не дышал. Сердце не билось. Плохо это? Хорошо? Безразлично? Черт возьми, откуда мне знать?

– Жан-Клод, вы меня слышите? Это я, Анита.

Он чуть приподнялся, прижав мою руку к губам, вцепился зубами, и я ахнула от боли. Двумя руками он прижимал мою руку к губам и высасывал меня. В пылу секса это могло бы понравиться, а сейчас было просто больно.

– Черт!

– В чем дело? – спросил Ларри.

– Больно, – сказала я.

– Я думала, это должно быть приятно, – удивилась блондинка.

Я покачала головой:

– Только если ты под гипнотическим контролем.

– И сколько времени это займет? – спросил Ларри.

– Сколько займет, столько займет, – сказала я. – Следи за дверью.

– За которой?

– Да черт побери, стреляй в каждого, кто войдет. – У меня начинала кружиться голова. Сколько он уже выпил? – Джейсон, я начинаю отключаться. – Я попыталась высвободить руку, но пальцы Жан-Клода вцепились как стальные. – Слушай, не могу его отцепить.

Джейсон потянул за бледные руки, но не мог оторвать.

– Я мог бы отцепить его пальцы один за другим и освободить тебя, но...

– Ага, Жан-Клод выйдет из себя.

Головокружение накатывало волнами, тошнота поднималась из желудка. Если я его не отцеплю...

– Отпустите, Жан-Клод! Отпустите, черт вас побери!

Его глаза были по-прежнему закрыты, лицо оставалось пустым. Он сосал, как младенец, подчиняясь одному желанию, но этот младенец высосет мою жизнь. Я чувствовала, как она уходит вниз по руке. Сердце стало стучать в ушах, как на бегу, быстрее качая кровь. Быстрее питая его. Быстрее убивая меня.

В глазах заплясали круги. Темнота начала поглощать свет. Я вытащила браунинг.

– Что ты делаешь? – спросил Джейсон.

– Он меня убивает.

– Он же не знает, что делает!

– Мне от этого не легче.

– Там какое-то движение наверху лестницы, – доложил Ларри.

Этого только не хватало.

– Жан-Клод, отпустите меня! Немедленно!

Я прижала дуло пистолета к безупречной коже его лба. Темнота пожирала мое зрение огромными кусками. Тошнота пережимала горло.

Я прижалась к нему и прошептала:

– Пожалуйста, Жан-Клод, прошу вас. Отпустите, это же я, “ma petite”. Отпустите.

Я с трудом отодвинулась.

– Быстрее, – сказал Ларри. – Сюда идут вампиры.

Я поглядела на это красивое лицо, прилипшее к моей руке, пожирающее меня заживо, и надавила на курок. Тут у него раскрылись глаза. Я с трудом смогла остановить палец.

Жан-Клод лежал на спине, все еще держа мою руку, но уже не питаясь. Губы его алели моей кровью. Дуло все еще смотрело на него.

– Ах, ma petite, ведь это уже было.

– Пистолет – да – ответила я, – но не это. Высвободив руку из нехотя отпустивших меня пальцев, я села, уронив браунинг себе на колени. Тошнота и головокружение мелькали в голове, как гонимые ветром облака.

Ларри встал в стойку у нижних ступеней лестницы, держа в руке пистолет. Я смотрела будто в туннель, длинный туннель, и в общем-то не важно, что там происходит.

Джейсон лег на окровавленный пол. Я моргнула.

– В шею не так больно, – сказал он, будто я спрашивала.

Жан-Клод залез на него. Джейсон отвернул голову, не дожидаясь просьбы. Жан-Клод приложил окровавленные губы к шее, туда, где бьется пульс. Я видела, как сократились мышцы его рта и челюстей, когда он погрузил клыки в кожу.

Даже если бы я знала, что в шею будет не так больно, я бы не предложила шею. Слишком это похоже на секс. Запястье – это давало мне возможность хотя бы притворяться, что ничего интимного не происходит.

– Анита!

Я повернулась к лестнице. Там стоял в стойке Ларри, один, с пистолетом. Девушки отошли от двери, блондинка снова впала в истерику; Трудно ее в этом упрекнуть.

Я встряхнула головой, взяла браунинг двумя руками и наставила на дверь. Чтобы стабилизировать свое тело, нужна была бы еще одна рука. Сейчас меня слегка трясло, что совсем не помотало целиться.

.В комнату дохнуло силой, и у меня по коже пошли мурашки. Она почти ощущалась как запах, как аромат надушенных простыней в темноте. Я подумала, не выделили ли эту силу мы с Жан-Клодом, когда он питался от меня. Я тогда не заметила.

В дверях появилось что-то белое, и я только через секунду сообразила, что это. Белый носовой платок на палке.

– Это что еще за хреновина? – спросила я.

– Белый флаг перемирия, ma petite.

Я не повернулась на этот густой; глубокий, медовый голос. Еще больше, чем всегда, голос Жан-Клода как мех прокатился по всему моему усталому телу. Он был такой густой, что обертывал и утешал любую боль. Он мог снять ее начисто – я это просто знала.

Сглотнув слюну, и опустила пистолет.

– Не лезьте ко мне в голову, черт бы вас побрал!