Кровавые луны Альбы (Шестое Айденское странствие)

- Ты будешь проклят навеки! Ты будешь источать вокруг себя разрушение и тлен! Все, кого ты любишь или полюбишь в грядущем, будут обречены... Ты никогда не сможешь познать прелесть семейного очага, ты не сможешь зачать потомков, ибо уже в утробе матери дни станут мгновениями... Ты должен будешь истребить в себе все чувства, но ни одному человеку еще не удавалось сотворить это... Ты будешь носить на себе Печать Зла, заражая проказой все вокруг... Ты...

Мальчик поднял лицо к потолку грота, и мерные слова зазвучали у него в голове.

"Но не хватило сил им уничтожить Хейра Пламенноокого, ибо неистребимо до конца Пламя Первородное. И наложили они заклятье ужасное, заковав Душу Огнедышащую в талисман магический, и сокрыли талисман магический в глубокой пещере, в самом дальнем уголке Альбы, страны, что на краю Мира..."

Орландо крепче сжал рукоятку топора, и лезвие его вспыхнуло ярким светом. Казалось, Поверженный Бог говорит с ним.

"Ты должен!"

Он встал.

Выпрямился.

Расправил плечи.

- Чего стоит жизнь человека и даже целого рода, когда речь идет о богах? - отчеканил он, и сам удивился собственным словам. - Я готов принести в жертву себя и всех своих близких во имя Хейра Пламенноокого! Он основал наш род. Мои предки ковали Асквиоль и Ариан Я должен возродить его любой ценой!

- Этого не случится, ничтожный, ибо сильны Фригга Водами Окаймленная и Облачный Тунор, и страшен гнев их! Но ты - выбрал! Иди же! Иди и вкуси горечь божественного проклятья!..

* * *

Как он выбрался из хрустальной пещеры, как проделал обратный путь по подземным коридорам, мальчик не помнил. Должно быть, волшебное оружие само вело его. Но когда он вошел наконец в верхний храм, то со всех ног кинулся к выстроившимся в ожидании жрецам в алых одеждах.

- Послушайте! Вы только послушайте!.. - Сейчас это был обычный мальчишка, возбужденный, слегка испуганный и довольный собой. - Послушайте, что со мной было!

Но ему не дали договорить.

Высокая мрачная фигура выступила навстречу. Отец! Угрожающим жестом он вскинул руку. Сердце у мальчика сжалось.

- Что это такое? - Седрик стал белым как мел. На висках вздулись синие вены. - Как ты осмелился, как... - Он кивнул на топор в руках сына. - Где ты взял это? Отвечай!

- В святилище...

- Что-о?! - Гнев отца обжег мальчика. Он вдруг вспомнил, что, если верить стражу-призраку, у Седрика не достало смелости и истинной веры вернуть реликвию миру. Может, поэтому он и превратился в фанатикабезумца, искупая давнишний юношеский позор, усердно творя молитвы в пламенном круге. Но недетские мысли эти унеслись так же быстро, как и появились. И Орландо сжался, пытаясь уйти от ярости правителя.

- Бог велел мне взять этот топор, - тихо сказал он.

- Бог?! - В негодовании Седрика теперь звучала неприкрытая насмешка, Бог - велел - тебе - взять - топор? Тебе? Да как ты посмел, святотатец? Голос его сорвался на визг. - Хватайте его! Во имя Хейра Золотоглазого! Этот дерзкий щенок посягнул на святилище нашего Бога!

Повинуясь жесту Пурпурноликого, жрецы бросились к мальчику. В потрясении своем он и не помыслил о защите.

Оглушенный, остолбеневший, словно со стороны он наблюдал, как обезоруживают его жрецы, заламывают за спину руки, срывают с плеч алый виссон. Он силился понять происходящее - и не мог. Лишь одно слово билось испуганной птицей в мозгу: Проклятье... Проклятье. Проклятье!

Голос сказал, что отныне он проклят. Что все, кто любил его, отвернутся от него. Что все, кто полюбит его в будущем, примут смерть от его же руки. Что он обречен на скитания, одиночество и предательство. Что он не найдет покоя, пока не исполнит свое предначертание. Но, обещал голос, предначертания этого не исполнить ему во веки веков... И вот проклятье начало сбываться!

Молча, не пытаясь ни защищаться, ни возражать, выслушал он молниеносный приговор.

За святотатство и осквернение святилища, за оскорбление божества и кражу отец приговаривал его к лишению права наследия и вечному изгнанию. Кроме того, на левом плече его будет выжжено клеймо преступника. До тех же пор стражам надлежало препроводить его в темницу и держать там на хлебе и воде, покуда...

...Ему не удалось дослушать грозную речь повелителя. Гулкий набат колоколов ударил в уши, заставил затрепетать сердце, разлился по венам, наполнив душу смятением.

По ком звонит колокол, наставник мой?

Он проклинает Орландо.

А кто это - Орландо, пестун мой?

Звереныш, в сумрак ушедший...

А в чем же вина его, пестун мои?

Он в душу впустил проказу...

Запыхавшийся перепуганный гонец ворвался в храм, спеша пасть ниц перед жрецами. Но прежде, чем те успели возмутиться новому богохульству, тот успел выкрикнуть, задыхаясь:

- Господин мой! Враг в крепости!

Седрик воздел обе руки, призывая к молчанию. Гомон мгновенно стих.

- Враг?! - рявкнул властитель. - Какой еще враг? Что ты мелешь, ублюдок?