Кровавые жернова

– Там, на горе.

И, бросив яму незакопанной, все, кто там был, покинули двор. Сейчас впереди шел Антон Полуянов.

– Тут недалеко, совсем недалеко.

– Быстрее! – торопил Холмогоров.

– Он сейчас будет здесь, я это чувствую, – бормотал гаитянский теолог.

Холмогоров бежал. Они спустились в низину.

Полыхнула молния, опять же беззвучная. Лишь звон колокола заполнял окружающий мир, сея тревогу и предвещая недоброе.

* * *

Машина «Скорой помощи» с бригадой врачей из больницы Склифосовского мчалась с включенной мигалкой к подземному переходу у Киевского вокзала, в котором произошел взрыв.

Были человеческие жертвы. Водитель смотрел на дорогу, гнал машину по осевой. Человек в сером костюме возник на осевой словно из-под земли. На лице застыла улыбка, он широко расставил руки, словно играл, пытаясь поймать кого-то невидимого.

– Твою мать! – вдавливая педаль тормоза и вцепляясь в баранку, крикнул водитель.

Хоть дорога и была мокрой после недавнего ливня, машину не понесло, и она, истошно визжа тормозами, неслась прямо на улыбающегося мужчину. За метр до него машина замерла. Сумасшедший все так же продолжал улыбаться.

Водитель опустил стекло:

– Ты что, сбрендил, псих конченый? – он уже открыл дверцу и готов был выскочить, чтобы врезать незнакомцу оплеуху, но тот, будто делал утреннюю зарядку, свел руки перед собой и положил ладони на ветровое стекло.

Водитель замер, его нога повисла над землей.

– Не надо ругаться, – прошептал Ястребов. – Вон из машины! Выметайтесь все до единого!

Бригада врачей и водитель безропотно покинули машину и гуськом пошли через дорогу на тротуар. Врачи, облаченные в белые халаты, держали в руках чемоданчики.

Илья Ястребов запрыгнул в кабину. Машина ворвалась с места и, полыхая синей мигалкой, помчалась прочь из города.

– Успею. Обязательно успею. Я должен успеть, – шептал Ястребов.

Он щелчком сбил иконку, висевшую в машине над ветровым стеклом, подхватил ее кончиками пальцев и выбросил за окно.

* * *

Холмогоров с иконой в руках, а за ним и Полуянов первыми взобрались на пригорок. Вода в Святом источнике бурлила, словно собиралась вскипеть. Холмогоров перекрестился, Полуянов последовал его примеру.

– Господи, помоги нам! – сказал Холмогоров и медленно опустил забинтованную, окровавленную икону в воду.

Он держал доску в холодной воде, осторожно проводя по ней рукой, словно ласкал изображение, скрытое под полотенцем. Вода в источнике, зачерпнутая Антоном Полуяновым, была красная. Огромный негр, перебирая пальцами янтарные камешки, тоже опустился на колени и погрузил четки в воду. Он по-своему бормотал молитвы, обращаясь к Божьей матери.

Ткань понемногу отходила от доски, вздувалась, отлипала.

Холмогоров медленно стаскивал край полотенца. То и дело полыхали молнии, теперь уже прямо над пригорком, над Святым источником. В небе извивались, ломались яркие стрелы разрядов.

– Сейчас хлынет, – шептал Полуянов.

Полковник Брагин и специальный агент ФБР Питер Нехамес переглянулись. Связь с миром была потеряна, «мобильники» умерли и стали абсолютно ненужными.

Холмогоров вытащил из воды освобожденную икону, поднес к лицу. Полыхнула молния.

Икона стала яркой, словно художник только что закончил над ней работу.

– Прекрасная! – воскликнул доктор Рибера по-испански. – Прекрасная!

С доски текла вода, и ее капли были прозрачными, как слезы.

– Как тихо! – проговорил полковник Брагин, оглядываясь по сторонам. – Даже листочки на деревьях не вздрагивают.

– Действительно.

– Колокол замолчал, – Холмогоров глянул на купола церкви, возвышающейся над старыми липами.

– Он уже здесь, – произнес доктор Рибера.

И в этот момент где-то совсем рядом закричал петух. И застучали по земле крупные, тяжелые капли дождя. Когда крик петуха резко оборвался на самой высокой ноте, послышались странные звуки, словно в огромную пустую бочку заколачивали гвозди. Рокот и гул наплывали со стороны деревни.

– Это он! Его барабан! – доктор быстро осенил себя крестным знамением. – Он идет, слышите? Идет!

– Деревня горит! – закричал Полуянов, показывая на зарево на краю деревни. – Пожар!

Первым к деревне побежал Антон.

– И там горит! – крикнул полковник Брагин.

Молнии били в дома, в землю рядом с домами, в деревья, столбы. Грохот барабана выворачивал наизнанку, заставлял жадно хватать воздух открытыми ртами. Так бьется рыба, выброшенная на берег.

Брагин пытался дозвониться по своему мертвому «мобильнику», но безуспешно.

– Что здесь вообще происходит? Чертовщина какая-то!

– Хуже, полковник, – прошипел Питер Нехамес, глядя в спину шагающего Холмогорова, – намного хуже.

– Вот же угораздило меня уйти в Интерпол!

Сидел бы сейчас в своем райотделе, ловил преступников и горя не знал. Все ясно и понятно.

Украл – отвечай. А здесь колдуны, Гаити, Буду. Чертовщина!

– Спокойно, полковник, не кричите, – остановил его специальный агент ФБР. – Все скоро кончится. Правда, не знаю, хорошо или плохо.

– Плохо, – уверенно сказал полковник.