Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945

Новый командующий группой армий «Юг» в ночь на 8 апреля появился в городке Санкт-Леонхард-ан-Форст в Нижней Австрии к западу от Вены, куда была перебазирована штаб-квартира группы армий. К этому времени ему уже было вполне ясно, что Вену, против которой уже несколько дней были направлены удары русских войск, едва ли можно продолжать оборонять. «Вена оказалась непосредственно на линии фронта. Я чувствовал весь трагизм положения этого единственного в своем роде, столь близкого мне города, который снова, уже в который раз в своей истории, подвергался нашествию вражеских войск. Но на этот раз обстоятельства складывались по-другому. От обороны Вены зависела не только будущая судьба самого города. Немедленная сдача Вены была невозможна, поскольку этому препятствовал полученный мной приказ, а также потому, что в случае ее сдачи занимавшая позиции северо-восточнее Вены 8-я армия была бы обречена. Однако для себя я решил сделать борьбу за город, если позволят обстоятельства, как можно более краткой».

Рендулич позволил себе сообщить командующим подчиненными ему армиями правду о положении войск. Особенно подробно, со всеми многочисленными проблемами и трудностями, он довел информацию до 6-й танковой армии СС и 6-й армии. Дисциплина в войсках тут же заколебалась. Измотанный личный состав стал угрожать занять новую линию обороны. Недостаток горючего губительно действовал на боевую технику отдельных дивизий. Из-за отсутствия горючего приходилось время от времени взрывать танки и грузовики. Так, например, из 20 танков 128-го истребительно-противотанкового батальона (23-й танковой дивизии) 14 танков были взорваны самими экипажами из-за технических повреждений и недостатка горючего. 509-й танковый батальон (имевший на вооружении тяжелые танки T-VT «Тигр» и T-VTB «Королевский тигр») на конец марта 1945 года по дороге в Австрию потерял 20 танков, которые пришлось взорвать. «Повсюду одно и то же: отказы моторов, отсутствие горючего. <…> Если бы не всеобщая катастрофа, мы, по всей вероятности, потеряли бы только 2 вместо 20 машин!» Чтобы спасти то, что еще можно было спасти, в конце марта все командиры дивизий были вынуждены превратить все транспортные средства – кроме командирских – в буксируемые колонны, что сделало из мобильных подразделений медленно тянущиеся на запад эшелоны, лакомую приманку для штурмовиков русской авиации.

7 апреля было отмечено незначительное улучшение общего положения. Генерал Бальк в это время находился в рядах действующих войск. «Слева был потерян контакт с 6-й танковой армией СС, но на правом фланге связь с 2-й танковой армией снова восстановлена. В тылу моих частей тянулся поток венгерских беженцев, которые двигались вместе с подчиненной мне венгерской 3-й армией в Штирию и к еще заснеженным альпийским перевалам. Если бы дрогнула 6-я армия, то нам грозила бы неслыханная катастрофа, прежде всего балканским войскам, которые пока еще не все подошли сюда. <…> Венгерскую 3-ю армию я приказал разоружить и отправить в тыл…»

Уже в конце марта командующим германскими армиями стали массово поступать донесения о «полной ненадежности венгерских войск», которые «целыми подразделениями перебегают к неприятелю». Было отмечено также, как сообщалось в донесении от 30 марта из 6-й танковой армии СС, что «солдаты в венгерской воинской форме, вероятно также венгерской национальности, сражаются в рядах врагов». Далеко не единичные командиры германских частей были склонны объяснять свои поражения (справедливо или несправедливо) малой стойкостью венгров. Бальк, например, мог обосновывать свои обвинения якобы точными донесениями. Так, 31 марта он утверждал, что противнику удалось осуществить глубокое вклинение на левом фланге 6-й армии у селения Як южнее Сомбатхея по той причине, что оборонявшиеся там остатки одной венгерской дивизии, которая до этого момента стойко держалась, «целыми подразделениями перебегали к врагу, а затем вместе с прорвавшимся неприятелем пошли в наступление на запад».