Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945

Ни политическое, ни военное руководство не смогло укрепить свои надежды после прихода Салаши к власти. Штурмбаннфюрер СС Вильгельм Хёттль метко сформулировал это, когда он без обиняков написал: «События в Венгрии после 15 октября дали право любому германскому или венгерскому учреждению, ввиду стесненной ситуации в стране, воздерживаться от каких-либо действий, чреватых возможностью внутреннего хаоса. Боевой дух венгерских войск ничуть не улучшился, но стал даже хуже прежнего: многие выдающиеся офицеры не считали для себя возможным продолжать сражаться под началом нового Верховного главнокомандующего. В Будапеште и по всей стране бесчинствовали «Скрещенные стрелы», к которым, как обычно в подобных ситуациях, естественным образом примыкала всякая чернь, воскуряя при этом фимиам захватившим власть посреди тяжелейших эксцессов; и правящий режим был озабочен еще и тем, чтобы отмежеваться от этой самой черни, не затронув при этом «Скрещенные стрелы». Не только высшие государственные учреждения, но и конторы среднего и низшего звеньев управления были заполнены по большей части новыми людьми, а поскольку имелся дефицит опытных управленцев, то это были в основном совершенно непригодные для этих функций люди, которые обладали лишь верностью правящему режиму. Из-за этого в управлении государством воцарился хаос. О мобилизации производственных сил в еще не оккупированных районах Венгрии не могло быть и речи; наоборот, неразбериха лишь усиливалась, а производство падало. Следствием такого положения было ускорение коллапса всех предприятий».

Еще хуже обстояли дела на фронте, где приданные германским корпусам и армиям венгерские части были совершенно ошеломлены сменой режима в Будапеште. Из трех венгерских командующих армиями лишь один, сам немец по происхождению, генерал-полковник Хесленьи, хранил верность новому режиму. Генерал-полковник Миклош[28]

, командующий стоявшей в Карпатах венгерской 1-й армией, тщетно ожидал оговоренной кодовой телеграммы из Будапешта. Она так никогда и не поступила из-за уже упоминавшегося предательства в Генеральном штабе. Когда же генерал-полковник решился действовать на свой страх и риск, немцы лишили его связи с подчиненными, приступили к ликвидации немецкого штаба связи и приняли другие контрмеры.

16 октября генерал-полковник Готхард Хейнрици, командующий германской 1-й танковой армией, вызвал Миклоша к себе «для уточнения положения». Одновременно начальник штаба 1-й танковой армии генерал Карл Вагенер отправил разведывательную группу танковой дивизии маршем на Хуст[29] «для обеспечения решения венгерской армии». Тем самым приказ Хейнрици был однозначно подкреплен. Генерал-полковник Миклош, видя, что находится в невыгодном положении (его штаб-квартира была крайне плохо защищена с тыла, а из Будапешта он по радио узнал об успешном захвате власти Салаши), и не будучи уверен в настрое большинства своих офицеров против немцев, не имел широкого выбора. Он решил для себя, что будет лучше следовать линии бывшего регента королевства и перейти на сторону русских. В сопровождении двух своих офицеров вечером 16 октября он перешел линию фронта и сдался Красной армии. Русские дружески приняли явившегося к ним без войск командующего армией, доставили его в штаб 4-го Украинского фронта к генералу армии Петрову и даже позволили обратиться с воззванием к его оставшейся за линией германского фронта армии. Генерал-полковника заверили, что в случае массового дезертирства, что означало переход на сторону Красной армии целых частей и подразделений венгров, имеется возможность сформировать под его командованием «венгерскую освободительную армию». Ее офицерским корпусом стали бы верные Хорти офицеры в смысле воззвания регента королевства от 15 октября об очистке страны от сторонников Салаши и немцев.

Но страх гонведов перед неизвестным будущим под властью русских был столь силен, что ни одно венгерское подразделение не решилось перейти на другую сторону фронта. Да и немцы осознали всю серьезность положения: в течение 48 часов они заменили Миклоша на преданного им венгерского генерал-полковника Дезё Ласло, взявшего на себя заботы о том, чтобы все полки или бригады, которые могли бы состоять в заговоре с генералом Миклошем, были отведены с фронта или даже, в случае необходимости, расформированы. Спустя несколько дней неопределенности новый командующий армией смог стабилизировать положение на этом участке фронта, однако боевой дух и стойкость войск не только не повысились, но после всех этих событий, вполне понятно, «в опасной степени» снизились.