Кровавый Дунай

Савушкин кивнул.

— Давно известная истина. — Помолчав, промолвил: — Я бы их не ловил, я бы их прямо там, в лесу, живьём закапывал. За то, что они сделали с Варшавой… Жаль, нельзя. — Капитан вздохнул и продолжил: — Так, время сеанса. Две недели нас не беспокоили, из чего делаю вывод — отцы-командиры замышляют для нас что-то небывалое. Гитлера в плен взять, например…

— Так и возьмём. — Оторвавшись от чистки винтовки, флегматично бросил Некрасов.

— Жаль, в Разведупре не знают, что у них служит такой отчаянный ловец нацистских главарей — а то бы война уже полгода, как закончилась бы… Ладно, Андрей, запускай свою шарманку.

— Есть, товарищ капитан! — И Чепрага включил радиостанцию.

Ровно в шесть тридцать радист поднял руку и, внимательно вслушиваясь в эфир, начал записывать колонки цифр. Поначалу Савушкин смотрел на это спокойно, но когда шифровка потребовала второго листка из блокнота — почувствовал холодок в спине. Накаркал на свою голову, Нострадамус чёртов…

Закончив приём и отстучав квитанцию, Чепрага молча протянул листки со своими записями лейтенанту. Тот, покачав головой, открыл свой шифроблокнот и занялся расшифровкой сообщения Центра, время от времени что-то про себя бормоча. Впрочем, рука у лейтенанта была набита — расшифровка распоряжения Центра заняла у него всего пятнадцать минут. Но как только он собрался прочесть расшифрованный текст капитану — в дверь их убежища постучали. Савушкин от неожиданности вздрогнул, его рука рефлекторно потянулась к кобуре — но тотчас же опустилась: стучаться в эти двери мог только один человек, вряд ли способный причинить им хоть какой-то вред…

И точно — дверь приоткрылась и показалась Вера Антоновна, донельзя смущённая своим вторжением. Виновато улыбаясь, она произнесла:

— Лёша, я бы попросила вас и Володю подняться наверх, в гостиную. Если это вас не затруднит…

— Нисколько не затруднит. — Савушкин решил не спрашивать у хозяйки дома о цели сего действа. Надо подняться — значит, подымимся, а там разберемся…

Когда вместе с Котёночкиным в сопровождении милейшей Веры Антоновны они вошли в гостиную — то обнаружили там сына хозяйки, одетого в новенький, с иголочки, капитанский китель, брюки навыпуск и до блеска надраенные ботинки. Впрочем, безупречно пошитая и тщательно выглаженная форма резко контрастировала с его потемневшим обмороженным лицом, обожжёнными волосами и землисто-серыми кистями рук с чёрными обломанными ногтями, странно и неестественно выглядевшими на фоне кипенно-белых манжет. Увидев вошедших разведчиков, сын хозяйки встал, щёлкнул каблуками и произнёс сиплым простуженным голосом — стараясь, впрочем, говорить уверенно и чётко:

— Капитан Ясберени Имре, командир тридцать второго пехотного батальона пятой запасной пехотной дивизии венгерской армии.

Савушкин кивнул, и, в свою очередь, представился:

— Капитан Алексей Савушкин, командир разведгруппы второго отдела Разведывательного управления Генштаба Красной армии. — И молча кивнул своему заместителю. Тот не замедлил произнести:

— Лейтенант Владимир Котёночкин, заместитель командира разведгруппы второго отдела Разведывательного управления Генштаба РККА.

Сын хозяйки, указав на кресла вокруг журнального столика — промолвил:

— Что ж, рад знакомству. Прошу садиться. Думаю, пришло время нам поговорить…

Глава четырнадцатая

Иногда сюркебарат из Бадачони бывает очень кстати, несмотря на излишнюю кислотность и не очень удачный год сбора урожая…

— Мама, я бы попросил тебя остаться. — Венгерский капитан указал хозяйке дома на кресло, а затем добавил: — Это касается тебя в первую очередь… — Повернувшись к присевшим на диван разведчикам, спросил: — Когда в последний раз вы видели моего отца?

Савушкин осторожно, тщательно подбирая слова, ответил:

— Шестнадцатого октября, на партизанском аэродроме в Брезно. Вместе с генералом Зичи он сел в наш самолёт и вылетел в Москву. Как нам сообщили — добрался благополучно.

Венгр удовлетворённо кивнул и произнёс:

— Значит, в гестапо действительно что-то знают… Версия о пропаже без вести на берегу Ипеля их не удовлетворила. — И хозяйке дома: — Мама, в нашем доме, вполне возможно, скоро появится гестапо. — Повернувшись к разведчикам, добавил: — Это, насколько я понимаю, касается и вас.

Савушкин кивнул.

— Возможно. Но, думаю, гестаповцам очень скоро будет не до вашего семейства. Красная армия в Секешфехерваре и ведёт бои за Паркань.

— Знаю. Три дня назад мой батальон оставил Леткеш, а вчера немцы были окончательно отброшены от дефиле у Ипольсега. Советы теперь имеют сплошной фронт от Хатвана и Ваца до устья Грона по северному берегу Дуная… — Впрочем, меня это уже не касается. — Отрешенно добавил Имре.

— Вы… Дезертируете? — Осторожно спросил Котёночкин.

— Давайте на «ты», во-первых. Офицеры всегда на «ты», во всяком случае, в венгерской армии. А во-вторых, не дезертирую, а убываю на лечение.

— На лечение? — в один голос изумлённо спросили Савушкин и его лейтенант.