Кровавый Дунай

Савушкин прошёл в каминный зал — где его ждали его бойцы, все, как один, переодевшиеся в новенькое обмундирование, Котёночкин — в таком же, как у капитана, шерстяном кителе с бриджами и хромовых сапогах, остальные хлопцы — в необмятых гимнастёрках и галифе и яловых сапогах.

— Прямо новобранцы… — вполголоса бросил Савушкин.

— Бо нема орденов и нашивок. — немного обиженно произнёс Костенко.

— А это мы сейчас поправим! — Из коридора донёсся голос подполковника Трегубова.

Войдя в зал, он осмотрел разведчиков, очевидно остался доволен их видом и произнёс торжественным голосом:

— Товарищи разведчики! За успешное выполнение заданий командования я уполномочен от имени начальника Разведупра Генштаба РККА наградить: капитана Савушкина — орденом Боевого Красного Знамени. — С этими словами подполковник взял стоящую на столе большую коробку, достал оттуда орден и орденскую книжку — и протянул капитану, ответившему «Служу Советскому Союзу!». Затем продолжил: — Лейтенанта Котёночкина — орденом Боевого Красного Знамени. — и проделал ту же процедуру с заместителем Савушкина, получив в ответ такую же уставную фразу, но на гораздо более мажорной ноте. — Старшего сержанта Костенко — орденом Боевого Красного знамени. Сержанта Некрасова — орденом Красной Звезды. Сержанта Чепрагу — орденом Красной Звезды. Веру Антоновну Ясберени — орденом Отечественной войны второй степени. — Помолчав, с печалью в голосе добавил: — Капитана Иржи Стояна — орденом Отечественной войны первой степени посмертно, сержанта Евгения Строганова — орденом Отечественной войны первой степени посмертно…

Разведчики разобрали свои ордена, покрутили в руках, проверили орденские книжки — и замерли в ожидании распоряжений командиров. Трегубов, удовлетворённо кивнув, произнёс:

— Правильно понимаете, друзья. Ордена эти вам пока не носить. Как и новую форму… Немцы зубами держат Буду, и придётся вам отправиться на тот берег — помочь своим товарищам добить врага на будайских холмах. Но это дней через пять, не раньше, будет время отдохнуть. Ну а пока, — и Трегубов улыбнулся, — прошу в столовую, там для вас накрыт стол — ордена в любом случае надо обмыть…

Когда разведчики расселись вокруг уставленного разнообразной снедью стола — Савушкин, опустив свой орден в стакан с искристым токайским и кивком головы велев то же самое сделать своим бойцам — промолвил:

— Ну что ж, ребята, поздравляю. Всё, что было в наших силах — мы сделали. Не всё, что от нас требовалось, но всё, что смогли. Мы потеряли Жену Строганова и Иржи Стояна — которые тоже хотели дожить до Победы; не знаю, доживём ли до неё мы, но это, на самом деле, не важно. Важно — что мы сделали и сделаем для неё всё, что в наших силах. Мы победим — мы, советский народ, мы, Советский Союз. Мы загоним войну туда, откуда она началась, мы задавим фашистскую гадину в её логове. За победу! — И выпил до дна своё вино. То же проделали разведчики — четырежды негромко повторив «За Победу!»

— Ну а теперь давайте уже поедим. — Савушкин улыбнулся и, обращаясь к Некрасову, промолвил: — Это тебе не николаевская пшёнка, Витя.

— Вижу. — Кивнул снайпер и, положив себе на тарелку жареную курицу, без лишних слов принялся её разделывать и с изрядным аппетитом поглощать; то же самое сделали и остальные разведчики.

Савушкин откинулся на спинку кресла. Да-а-а, не отпускает их Будапешт… Видно, не всё они ещё сделали для его освобождения от немцев. Что ж, придется доделать, негоже бросать такое дело на полпути…

Глава двадцать вторая

Крысы накануне крушения бегут всегда — но не всегда им удаётся избежать сетей крысолова…

— Пойдут на прорыв. Я уверен. В ближайшие дни… — Савушкин сел на место и, взяв чашку с чаем, сделал глоток.

— Предположим. Тогда куда? На Секешфехервар? — Подполковник Трегубов, сидящий напротив, кивнул на карту, лежащую на столе.

— Не думаю. Слишком далеко. Они пойдут пешком — техники у них полно, но нет топлива; к тому же сейчас зима. Будут прорываться с кровопролитными боями. При этом будут тяжело нагружены боеприпасами, зимним обмундированием и запасом продовольствия. Плюс раненые, которые появятся в ходе прорыва и которых они на первых порах не бросят. Так что максимум, на который можно в этой ситуации рассчитывать — тридцать километров. — Помолчав, Савушкин привстал, осмотрел карту и, взяв в руки карандаш, поставил на карте точку: — Вот сюда. Северо-восточнее Будакеси. — Помолчав, добавил: — Зря вы тогда нас не отправили в Буду, мы бы сейчас имели самую достоверную информацию от пленных.