«Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова

Кроме того, чекисты пытались решать и политические вопросы. В 1922–1927 годах в Донбассе почти ежегодно проходили забастовки. Особенно острым был конфликт в 1927 году, о котором мы знаем по закрытому письму в ЦК заместителя секретаря окружкома Кравцова. В этом документе сообщается о росте недовольства в рабочей среде из-за введения новых, повышенных норм и пониженных расценок по новому коллективному договору, в результате которого реальная зарплата упала практически вдвое. По мнению рабочих, в этом виновны старые специалисты-инженеры. Именно в это время чекистам и приходит в голову мысль организовать недовольство рабочих в нужном направлении. Появляется «Шахтинское дело», в рождении которого Евдокимов играет чуть ли не ключевую роль. Официально называлось «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе». Обвиняемым вменялась в вину «вредительская деятельность», создание подпольной организации, установление конспиративной связи с московскими вредителями и с зарубежными антисоветскими центрами. Дело было передано в суд, пять человек расстреляли, четыре были оправданы, остальные получили разные сроки от года до 10 лет.

Как можно понять, Сталин был доволен инициативой северокавказских коммунистов. Начинались процессы против старой интеллигенции: дело Промпартии, союзного бюро меньшевиков, Крестьянской трудовой партии и др. В 1929 г. Евдокимова переводят в Москву начальником СОУ ОГПУ.

Сталин пишет специальное письмо Менжинскому, в котором, в частности, указывает: «Слышал, что Евдокимов переводится в Москву на секретно-оперативную работу (кажется вместо Дерибаса). Не следует ли одновременно провести его членом Коллегии? Мне кажется, что следует. И. Сталин

».

Сам Евдокимов считал, что «ЦК предлагает ему наладить оперативную работу ОГПУ». Почему у Сталина сложилось мнение, что она «плохо налажена»?

Возможно, играл роль скандал с «беспринципным блоком». Шрейдер рассказывает, что «в конце 1928-го или начале 1929 года Московским комитетом партии было вскрыто дело так называемого «беспринципного блока» в Сокольническом районе, в котором оказались замешаны Ягода, Дерибас и Трилиссер, а также секретарь Сокольнического РК ВКП(б) Гибер… втянутый… Погребинским и Фриновским (оба они в то время были помощниками начальника особого отдела Московского военного округа) в пьяные компании, собиравшиеся на частных квартирах, где, как рассказывали, в присутствии посторонних женщин за блинами и водкой решались важные организационные вопросы, включая расстановку кадров… Под давлением партийной общественности Ягода тогда был вынужден убрать из центрального аппарата своих любимцев, Фриновского и Погребинского, и отправил их на периферию полномочными представителями ОГПУ — Фриновского в Азербайджан, а Погребинского в Башкирию» [39, с. 10]. Как раз в это время Фриновский встретился с Евдокимовым в Москве и пожаловался, что «попал в правые на практике».

Актуальной политической проблемой в это время была коллективизация. «Я спросил ЕВДОКИМОВА, — вспоминал Фриновский, — как у вас на Северном Кавказе идут дела? Он говорит: «Дела сложны, колхозы в казачьих и национальных районах прививаются туго, сопротивление идет большое», и он выразился так: «Черт его знает, выйдет ли из этого дела что-нибудь?»… За время нахождения ЕВДОКИМОВА в Москве, а потом уже после его переезда в Москву у меня с ним было несколько встреч. В процессе этих встреч ЕВДОКИМОВ говорил, что ЦК допускает много безобразий в деревне и «черт его знает, к чему все это приведет».

На первый взгляд может показаться, что сомнения в коллективизации приписаны следствием, но если мы обратимся к документам 1929–1930 гг., то выясним, что докладные, которые он писал Сталину, были исключительно резкие по политическому содержанию, и, видимо, отражают настроения Евдокимова: «Материалы, поступающие с мест, приводят многочисленные факты извращений, перегибов со стороны части низового соваппарата и местных бригад при проведении практических мероприятий посев-кампаний, коллективизации, раскулачиванию… Почти везде отмечаются факты подведения середняков и даже бедняков, в отдельных случаях быв. красных партизан, под категорию раскулачиваемых; фиксируются местами факты исключительно грубого обращения с населением со стороны работников низового аппарата; регистрируются много фактов мародерства и дележки имущества раскулачиваемых, а также аресты середняков за невнос семзерна; угрозы арестом и выселения за невступление в колхоз и проч.»… «Сведения о злоупотреблениях, несмотря на принимаемые меры облпарт-организациями, продолжают поступать и до настоящего времени из большинства районов и местами количественно увеличиваются». Так начинается записка Евдокимова Сталину 7 марта 1930 г.