Кровавый круг

— Как это?

— Я боюсь, чтобы это дело не оказалось выше наших возможностей.

— Что это с вами, Эшли?

— Не обижайтесь, я волнуюсь за вас, это все. Те, за кем вы охотитесь, — вы убили двоих, поверьте, они на этом не остановятся.

— Обещаю быть бдительным.

— Дело ваше, но будьте повнимательнее к себе. Хорошо, теперь, когда вы установили связь между преступлениями, я постараюсь глубже вникнуть в текст манускрипта. Несмотря на века, которые их разделяют, он, возможно, позволит получить новую информацию для нашей истории. Старое вспоминается, как только появляется новое.

Натан попрощался с Вудсом и пообещал вскоре позвонить ему. В бутике отеля он купил белую рубашку, джинсы и темные очки, чтобы скрыть синяки. Потом купил и просмотрел газету «Монд». Ничего. Нигде не упоминалось о телах убийц. Необходимо было рассчитать, сколько времени понадобится, чтобы их обнаружить. Чем позже, тем лучше. Если полицейские найдут трупы, они будут вести расследование в квартале, расспросят потенциальных свидетелей, включая персонал «Софителя». С этого момента они начнут к нему подбираться.

Он сунул газету под мышку и вышел на улицу.

Париж напоминал цепь крутых гор. Нежное белое солнце устремлялось на коньки крыш, бежало вдоль скатов, не пропуская ни одного уголка. Он закрыл глаза и позволил весеннему шуму проникнуть в него.

Она была там, где-то между черными и золотыми куполами, свежей зеленью и светлыми зданиями. Он подумал о ее имени со странными созвучиями, о пепельно-белых локонах, о ее голосе и глазах изумрудного цвета.

В это мгновение жить для него означало вспомнить, и у него было только одно желание: снова увидеть Роду.

25

Такси доставило Натана на улицу Сен-Антуан, перед станцией метро «Сен-Поль». А дальше он поднялся по улице Бирага, пересек большую арку площади Вогезов, внимательно осмотрел галереи под аркадами. Его взгляд устремился к саду по ту сторону решетки.

Она появилась в тени больших деревьев.

Натан замедлил шаг, чтобы полюбоваться ее хрупким силуэтом. Она стояла, наклонив голову, и обеими руками прижимала к груди большой конверт.

Сердце Натана забилось сильнее. Он не имел никакого представления о чувствах, которые мог испытывать к ней со времени их знакомства в Заире. И к другим женщинам, в иных краях. Но то, что он испытывал в данный момент, показалось ему мгновением чистой благодати, и это ощущение, он был в этом уверен, он никогда не переживал до сегодняшнего дня.

Он хотел бы забыть… арктические льды, Вудса, манускрипт, убийц, которые за ним охотились, проблемы с памятью. Он просто хотел стать другим человеком. Решив в полной мере воспользоваться временем, которое она ему дарила, он прогнал эти мысли и пересек улицу.

— Добрый день, мадемуазель!

Рода вздрогнула от неожиданности.

— Ты опаздываешь, — улыбнулась она.

— Извини, нужно было кое-что уладить. Мне жаль.

— Я пошутила. Ну смотри, все там. — Она кивнула на его дорожную сумку.

В этот момент в его сознании прозвучал сигнал тревоги.

— Ты уверена, что за тобой не следили? — спросил он.

— Почти. Я устроилась на террасе бара перед твоим домом. Все было спокойно, и тогда я вошла в подъезд, доехала на лифте до четвертого этажа, а дальше поднялась по лестнице. Так как на замке не было следов взлома, я вошла.

— Отлично.

— Но хочу тебе признаться: своими историями ты меня напугал. Поэтому я взяла такси до бульвара Хауссманна, там зашла в универмаг, чтобы затеряться в толпе, вышла с другой стороны и села в ту же машину, которая ждала меня на соседней улице.

— Ты чудо. Без твоей помощи я никогда бы не смог их забрать. Как я могу тебя отблагодарить?

— Чудо в том, что я тебя нашла. Останься немного со мной.

Они шли бок о бок до острова Сен-Луи, пересекли Сену и добрались до площади Мобер, где перекусили на террасе простого, но изысканного вьетнамского ресторана.

Рода рассказывала ему о своей жизни. Родилась она в 1966 году в Иерусалиме. Ее отец был йеменский еврей, а мать — румынка. До двенадцати лет она жила в Израиле, а потом переехала в Бухарест. Вернулась на палестинские территории, чтобы нести военную службу, не столько из-за патриотических чувств, сколько потому, что считала это необходимым для жизни. Дальше изучала медицину в Париже. В 1992 году, после падения режима Чаушеску, ее приняли на службу в «Одну Землю» — она работала в румынской психиатрической больнице для сирот. Два года ужаса. Когда стал неотвратим руандский конфликт, она села на судно до Кигали, а там ее эвакуировали к Гоме. Следующие два года она провела в Рухенгери, на севере Руанды, в другом центре «Одной Земли», который занимался примирением тутсис и хутус и заботой об их травмированных детях. Потом были Чечня, оползень в Колумбии, землетрясения в Турции… Уже два года она находилась в Женине, где занималась палестинскими детьми. Существование без близких, в обстановке гражданских войн и гуманитарных катастроф, человеческой боли, насилия и истерзанных душ.